Уильям Фолкнер

Так уж устроены женщины. Им не свойственно, как нам, вникать в характеры людей. От рождения в мозгу у них посев готовых подозрений, плодоносящих то и дело. И они обычно не ошибаются, ибо на прегрешение и зло у них чутье, способность восполнять недостающие злу звенья. Готовя мозг для урожаев зла, инстинктивно, как спящий в одеяло, они кутаются в это действительное или придуманное ими, пока оно не сослужит свою службу.

Солнцу час до горизонта, лежит на тучах, как кровавое яйцо; свет стал медным: глазу — зловещий, носу — серный, пахнет молнией.

Когда человек начинает людей убивать, ему почти всегда приходится убивать их все больше и больше. А когда он убивает, он уже и сам покойник.

… Одно из самых нерушимых правил, которому он меня (конечно, когда подошло время) обучил, было то, что джентльмен не приводит женщин в дом в таком порядке: во-первых, в дом своей жены, во-вторых, своей матери, потом — своей сестры, потом — своей любовницы.

Женщине, чтобы другую бранить, причин не требуется.

Никто, кроме меня, не знал, о чем и как я пишу. Сам я всегда знал: хорошо и точно я написал или нет. Никто другой не смог бы этого сказать. Если я считал, что получилось хорошо, мне было совершенно все равно, кто что мог подумать.

Человек — это выродившаяся двуногая обезьяна.

Что у тебя есть, то тебе дал Господь, даже если послал через дьявола; будет Его воля, Он и заберет, без твоей помощи.

Опять-таки чему нас учит воспитание: для рта можно найти лучшее употребление, чем всякими оскорбительностями плеваться.

Она ставит корзину в повозку и влезает сама; нога длинно заголилась под натянувшимся платьем: этот рычаг, который переворачивает мир; эта половинка циркуля, которым меряется длина и ширина жизни.