— Я скучал без тебя, Пейдж, — обратился к ней Альфред. — А ты скучала?
«Нет. Я просто бегала по улицам за незнакомцами и называла их Альфредами».
— Да, — призналась она.
— Я скучал без тебя, Пейдж, — обратился к ней Альфред. — А ты скучала?
«Нет. Я просто бегала по улицам за незнакомцами и называла их Альфредами».
— Да, — призналась она.
Мы подчиняемся только тем правилам, которым хотим подчинятся. Те, кто здесь выживают, могут показаться туповатыми, но они туповаты по-хитрому.
Карфаген — вот где я хотел бы покопаться. Он стал великим городом задолго до рождения Христа. Париж древней Африки. Люди забавлялись играми, принимали ванны и смотрели состязания колесниц. Цирк «Максимус» был размером с пять футбольных полей. — Профессор заметил интерес на лице Джефа и продолжал: — Знаешь, как кончал свои речи в римском Сенате Марк Порций Катон Старший? Он говорил: «Delanda est Cartaga — Карфаген должен быть разрушен». Его желание в конце концов сбылось. Римляне сровняли Карфаген с землей, а через двадцать пять лет вернулись, чтобы отстроить на пепелище великий город.
«У вас прекрасное здоровье, Дорис, — заявил доктор Раш. — Доживете до ста лет». Вот она, ирония судьбы.
Будущее — всего-навсего глина, из которой можно день за днем лепить жизнь, но прошлое — незыблемая скала, нерушимая твердыня.
Она заплакала. Горевала по потерянному ребенку. И по себе. Оплакивала весь безумный мир.