Марк Моррис

— А теперь скажи мне, — произнес Сардак, повернувшись к Элиасу. — И я знаю, что, находясь так близко от Поля Истины, ты не сможешь солгать — сумеешь ли ты помочь нам найти капсулы?

— Да, — сказал Элиас. — Но столько метеоритов за одну ночь — другие люди заметят. И тоже будут их искать.

— Ты говоришь о Докторе?

Элиас кивнул:

— Чуть что странное произойдет, он сразу там.

— Ты знаешь Доктора? — прошипел Сардак.

— Его все знают. Вы здесь из-за него?

— Из-за чего же еще? — прорычал Сардак.

— Тогда я помогу вам, — сказал Элиас. Тяжело вздохнув, он кивнул.

Сардак подозрительно посмотрел на него:

— Ты предаешь собственный народ?

— Я делал это и прежде, — сказал Элиас с ноткой грусти в голосе.

Каждая спасенная жизнь была наградой. Каждый час, день, год, подаренный этому городу, ценился превыше всего. У каждого часа, дня и года была своя цена. Об этом будут слагать легенды, приукрашивая и дополняя подробностями...

— ... Люди любят снег. Ты когда-нибудь лепил снеговика, Мара? Играл в снежки? Ловил снежинку ртом и чувствовал, как она тает?

— Это бессмысленно, — насмешливо сказал Мара.

Доктор усмехнулся в ответ:

— Бессмысленно! Верно. Вы всегда это говорите. Вы, одержимые властью тираны, желающие лишь завоевать и уничтожить. Любая мелочь, любое веселье для вас бессмысленно.

Сколько Теол себя помнил, этот странный человек жил в центре города, в Часовой башне. Он был кем-то вроде мудреца, к которому горожане обращались за помощью и советом. Теол понятия не имел, сколько ему на самом деле лет, хотя Доктор явно был старше его матери — у него было усталое лицо с морщинами вокруг глаз и несколько седых прядей в забавных, вечно взлохмаченных волосах.

Сколько Теол себя помнил, этот странный человек жил в центре города, в Часовой башне. Он был кем-то вроде мудреца, к которому горожане обращались за помощью и советом. Теол понятия не имел, сколько ему на самом деле лет, хотя Доктор явно был старше его матери — у него было усталое лицо с морщинами вокруг глаз и несколько седых прядей в забавных, вечно взлохмаченных волосах.

Как и было предсказано, все армии Вселенной собрались у Трензалора. Лишь одно стояло между планетой и ее уничтожением — Доктор. Лишь одно стояло между Доктором и новой Великой Войной Времени — его имя. Девятьсот лет он защищал от тех, кто хотел их уничтожить.

За технологическим барьером, который поддерживала Церковь Папского Мейнфрейма, в самом сердце Поля Истины, у трещины между этой и другой Вселенной, Доктор твердо стоял на грани, разделяющей жизнь и смерть. Он не знал, как долго сможет поддерживать мир. Не знал, какое существо следующим появится из снежной ночи, чтобы навредить ему. Он знал лишь, что на Трензалоре его ждет смерть.

Первое правило спасения Вселенной...* — никаких сложных планов. Если план будет сложный, кто-нибудь обязательно что-нибудь забудет, и все пойдет не так.