Я тогда ещё не знал, что очень красивые и очень беспомощные с виду люди могут быть самыми изощрёнными врагами.
Макс Далин
Потом дядюшка пригласил меня ужинать. А я сказал, что согрею своего вина, и на ужин мне хочется съесть свой охотничий трофей, — заяц выскочил на дорогу, представляете, милый дядюшка! Жареный. Купленный в деревне. На вашу дорогу никогда не выскакивали жареные зайцы? А бывает.
– Тебя очень удобно любить, Дольф. Ты собираешь любовь по крошкам, как золотой песок, – боишься дышать над каждой крупинкой, боишься ее потерять так, как, наверное, больше ничего не боишься… Ты так льстишь этим, неописуемо…
Носить корону легче и приятнее, чем править. Поэтому мой отец и выбрал первое, а не второе. Работа правителя тяжела, грязна и неблагодарна. Спокойных дней нет. Честных вассалов нет. Порядка нет и никогда не будет.
Она подняла голову, встретила мой взгляд… И лицо у неё было напряжённое, упрямое и какое-то ядовитое — совсем не эльфийское, девчоночье, вздорное. И на нём — не вызов, как у парня, а желание ранить и не получить рану в ответ.
Они ведь не признают никаких законов поединка. Бьют в больное место и прикрываются чем-нибудь непреодолимым — вроде слёз или обвинений. Я об этом совсем забыл.
Женщины не могут видеть красоту других женщин. Она их раздражает — по крайней мере, обычно. В лучшем случае они пытаются делать вид, что красавицы рядом не существует.
Я иллюзий не питаю. Я рос маленьким безобразным гаденышем. Злым, а пуще злопамятным, подлым. Но — умным. Я читал и наблюдал, читал и наблюдал. И все, что прочитывал или видел, принимал к сведению.