Лорел Гамильтон

— Я знаю, ты не любишь сознаваться, что эта французская кофеварка тебе нравится, но это так.

— Она мало кофе даёт за один раз.

Даже сама я услышала, как это прозвучало сварливо.

— Скажу Жан-Клоду, что ты хочешь настоящую, большую кофеварку.

Он это произнёс с абсолютно каменной мордой, и только искорки в глазах и чуть приподнятые уголки губ выдали, что сейчас он ещё что-то добавит.

— Двуспальную.

Он скрылся за дверью раньше, чем я успела закрыть рот и решить, рявкнуть на него или засмеяться.

Я верила себе, хотя бывали дни, когда я и в себе сомневалась. Я надеялась, что сомнение удержит меня в рамках чести. Может быть, я дурачила сама себя. Может быть, никто не может получить такую власть и остаться честным и справедливым. Может быть, права старая поговорка – власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно.

Жизнь идёт своим чередом, даже если ты по пояс в болоте с аллигаторами.

Мне действительно было все равно, кому достанется слава за раскрытие дела. Я только хотела, чтобы оно было раскрыто. Я просто не хотела никогда больше, никогда не видеть такого, как эта ванная комната, эта ванна и ее... содержимое. Я привыкла считать, что помогаю полиции из чувства справедливости, из желания защитить невинных, может быть, даже из комплекса героя, но недавно я стала понимать, что иногда мне хочется раскрыть дело из куда более эгоистичных соображений. Чтобы никогда больше не являться на место преступления такое же мерзкое, как то, что я недавно видела.