Леонард Коэн

Я страшусь того мига

когда уста твои

меня назовут охотником.

Он хотел, чтобы она ушла первой, а она — чтобы первым ушёл он. Он надеялся, что его спина хорошо смотрелась.

Ты шевельнёшься –

я слышу шелест сложенных крыльев

падающих крыльев.

Я онемел

ибо ты пала подле меня

ибо ресницы твои –

позвоночники хрупких зверюшек.

Все зоны нашего тела эрогенны. Задницу к этому можно приучить хлыстом и поцелуями, это же так просто! Члены с влагалищами стали просто чудовищами. Долой империализм гениталий! Каждый кусочек плоти кончать может! Неужели ты не понимаешь, что мы утратили? Почему мы должны отрекаться от стольких наслаждений в пользу того, что скрывается в исподнем? Да здравствует оргазм плеча! Колени разлетаются фейерверком! Волосы шевелятся! И уже не только ласки ведут нас к кульминации безликого оргазма, не только влажные тунели и сосание, но ветерок и разговор, даже восхитительная пара перчаток на смущенных пальцах! Сколько же мы потеряли, утратили!

— Птица может пропеть три ноты одновременно!

— Я бы хотела уметь так разговаривать. Чтобы говорить сразу дюжину вещей. Если б можно было сказать всё, что нужно, одним словом. Терпеть не могу всё, что может случиться между началом предложения и концом.

Наша педолюбовь хранит линии нашей зрелости в строгости и чистоте, так что мы никого, кроме самих себя, не приведем в свои брачные постели, и наши женщины в конце концов узнают нас.