Федерико Гарсиа Лорка

Другой арабский поэт создал элегию на смерть своей возлюбленной, и кажется, будто её спел простолюдин из Андалузии:

«На могилу любимой моей

утешиться звали меня друзья,

но я им ответил: «Разве есть у неё

могила, кроме моей груди?»

Зачем, спрашивается, я женился? Прочитав столько романов, я должен был знать, что мужчинам все женщины нравятся, но не все мужчины нравятся женщинам.

Если б я сдохла раньше, чем родилась, на меня бы не посыпалось столько бед и напастей. Ах, эти деньги, деньги! Пусть бы отсохли руки и ослепли глаза у того, кто вас выдумал.

Если б я сдохла раньше, чем родилась, на меня бы не посыпалось столько бед и напастей. Ах, эти деньги, деньги! Пусть бы отсохли руки и ослепли глаза у того, кто вас выдумал.

Я храню свое сердце для того, кто странствует по белу свету, для кого я должна его хранить, — для моего мужа!

Оттого и кидаются от одного к другому, пока не сгинут. Ей пятнадцать лет, а может, пятнадцать сумерек или пятнадцать небес. Внутри всё живее, чем снаружи, где только ветер и смерть. Поэтому надо... не идти... а ждать. Потому что прийти значит умереть сразу, а как прекрасно думать, что завтра мы увидим сто золотых рогов, вонзенных солнцем в облака.

Я была честной женщиной, такой и останусь. Я всегда буду верна своему мужу. До самой смерти.