Елизавета Дворецкая

Не нужно кормить сытого и приносить вести тому, кто сам их знает.

Хороший князь ведь не тот, кто умеет заставить силой. А тот, кто умеет заставить… добровольно и со всей душой!

Сила-то в нём по жилочкам переливается, а к ней ещё ум нужен. Чтоб подсказал, куда силу девать. А когда ум молчит, а сила наружу рвётся, то много бед она натворит. Сила без ума — что бешеный бык. И себе не хорошо, и всем вокруг плохо.

Древние подвиги тем и священны, что они неповторимы, и превзойти их нельзя, как нельзя достать рукою до неба.

Коли случилось злое дело, так ищи, кому оно прибытка принесёт.

Снэульв казался ей похожим на костёр – то ли согреешься возле него, то ли обожжёшься.

За прошедшие три месяца он научился очень важному делу, которого раньше не знал, – он научился улыбаться.

Что за странное создание – человек? Почему он не хочет быть покорной и неизменной частью мироздания, почему вечно пытается стать чем-то большим, сбросить власть высших, стремится… если бы он еще знал, куда он так стремится!

Удача и беда – два конца одной палки, и не угадаешь, за какой схватился.

– Годима, тебя что, чарой обнесли? – дружелюбно и лишь чуть-чуть насмешливо окликнул Мистина, когда шум после княжьего окрика поутих. – Возьми мою, – и не шутя протянул в сторону дружинного стола собственный золоченый кубок с самоцветами, тоже из ромейской добычи. Такие подавали только приближенным князя. – Мне не жаль. Хочешь, отдам тебе свой кафтан, – он даже взялся за отворот малинового шелка, будто намереваясь снять, – если ты чувствуешь себя обделенным. Мы ведь братья, у нас одна мать – русская дружина, и один отец – русский князь. Князь Ингвар. И пока мы стоим друг за друга, как братья, все золото и все цветное платье от Бьёрко до Серкланда будет нашим. А вздумаем кусать друг друга – не удержим и холщовых портков на заднице! И много, много людей ждут наших свар, как величайшего для себя счастья.