Джоан Роулинг

... даже самые лучшие из нас иногда вынуждены брать свои слова обратно.

Чем больше спрашиваешь, тем больше вранья услышишь.

С этого момента Гермиона Грэйнджер стала их другом. Есть события, пережив которые, нельзя не проникнуться друг к другу симпатией. И победа над четырехметровым горным троллем, несомненно, относится к таким событиям.

— Полгода меня не видела, и как будто меня здесь вообще нет, подумаешь, брат.

— Братьев у неё полно, а Гарри один.

— Страшная женщина, — пискнула Гермиона. — Страшная. Я как раз говорила Рону перед твоим приходом — надо с этим что-то делать.

— Я предложил яд, — угрюмо сказал Рон.

Гарри оглянулся на Большой зал. Там толпились люди, утешая друг друга, подавая воду, стоя на коленях перед мертвыми, но никого из тех, кто был ему дорог, Гарри не увидел. Ни Гермионы, ни Рона, Джинни или еще кого-нибудь из Уизли, ни Полумны. Ему казалось, что он отдал бы все время, которое у него еще оставалось, за возможность взглянуть на них в последний раз. Но смог ли бы он тогда оторваться?

— Он же не сказал спасибо! — возмутилась Гестия. — Он только сказал, что Гарри не занимает места зря!

— Да, но из его уст это всё равно что «Я тебя люблю», — произнес Гарри, разрывавшийся между раздражением и желанием расхохотаться — уж больно хороша была тетя Петуния, обнимавшая Дадли так, точно он минуту назад вынес Гарри из горящего дома.

— Скажите мне напоследок, — сказал Гарри, — это все правда? Или это происходит у меня в голове?

Дамблдор улыбнулся ему сияющей улыбкой, и голос его прозвучал в ушах Гарри громко и отчетливо, хотя светлый туман уже окутывал фигуру старика, размывая очертания.

— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

«Да нет, — осторожно сказал Гарри. — Это письмо от моего крёстного отца».

«Крёстного? — поперхнулся дядя Вернон. — У тебя нет крёстного отца!» «Да нет, есть, — громко ответил Гарри. — Он был лучшим другом папы и мамы. Он, к тому же, осужден за убийство, но сейчас в бегах. Ему нравится получать письма от меня... Он проверяет, что у меня новенького... не обижает ли меня кто...»

Видишь ли, мам, — грациозно поведя рукой по воздуху, сказал Джордж, — теперь, когда нам приходится собственноручно стирать носки, мы начинаем ценить тебя все больше и больше.