Джоан Роулинг

И по гладкой поверхности карты вдруг пробежали слова, как будто их выводила чья-то невидимая рука...

— М-р Лунатик приветствует профессора Снегга и нижайше просит его не совать длинного носа не в свои дела.

— М-р Сохатый присоединяется к м-р Лунатику и хочет добавить, что профессор ещё урод и кретин.

— М-р Бродяга расписывается в своем изумлении, что такой идиот стал профессором.

— М-р Хвост приветствует профессора Снегга и советует ему, чёртовому неряхе, вымыть наконец голову.

Все они жили долго и счастливо, и никому из них даже в голову не пришло, что источник, дарующий счастье, вовсе и не был волшебным.

Рассказ приносил облегчение, словно что-то ядовитое уходило из тела; каждое слово давалось с неимоверным усилием, и все же он чувствовал, что, когда выговорится, ему станет лучше.

Сомневаюсь, что ты убьешь меня, Драко. Убить и думать об убийстве это не одно и то же.

Всегда следуй своему инстинкту, он почти никогда не ошибается.

Время от времени Кей перебирала всё то, чего он не сказал и не сделал, — в точности как скупец перебирает долговые расписки; от досады и горечи она давала себе зарок потребовать расплаты.

Богатства в мире нет бесценей, чем разум сильный с правой целью.

Разумеется, я любил тебя... и я знал, что это снова повторится... то, что когда я люблю — я наношу непоправимый ущерб. Я не подходящий для любви человек... я никогда не любил, не причиняя вред.

В воскресенье утром дядя Вернон выглядел утомлённым и немного больным, но зато счастливым.

— По воскресеньям — никакой почты, — громко заявил он с довольной улыбкой, намазывая джемом свою газету. — Сегодня — никаких чёртовых писем…