Джек Керуак

Ох, боюсь я таких девушек. Я бы мог все позабыть и броситься к ее ногам, а если бы она меня отвергла, тогда оставалось бы пойти и да и броситься вниз с края света.

Уж лучше я буду прыгать на поезда по всей стране и готовить себе еду в консервных банках на костре, чем буду богатым, и у меня будет дом и работа.

... больше всего мне хотелось выбраться отсюда в ночь и исчезнуть где-нибудь, ходить по всей стране и узнавать, чем люди занимаются.

– Что ты с собой собираешься делать, Эд? – спросил я.

– Не знаю, – ответил он. – Живу себе. Врубаюсь в жизнь.

— В нем чувствуется что-то нездоровое, — сказала она. — Он пахнет смертью.

Почему ты никак не поймешь, что я пытаюсь тебе сказать: тебя дурачат именно твои шесть чувств — заставляют верить, что у тебя эти шесть чувств не только есть, но и помогают быть в контакте с действительным внешним миром. Если б не глаза, ты бы меня не видел. Если б не уши — не слышал вон тот самолет. Если б не нос — не чуял полночной мяты. Если б не язык — не отличил А от Б. Если б не тело — не почувствовал бы Принцессу. Здесь нет ни меня, ни самолета, ни разума, ни Принцессы, нет ничего.

Он сказал, что после Деннисона они пошли к Эмпайр стейт билдинг.

— Почему Эмпайр стейт билдинг? — удивился я.

— Кажется, мы хотели спрыгнуть оттуда, — ответил он, — точно не помню.

— Ничего себе.

Дорога — это то, что доктор прописал.

Мне внезапно стало ясно, что я никого не должен учить тому, что понял сам.

Всегда есть нечто большее, всегда можно сделать маленький шаг вперед — предела нет.