[разгоняясь на машине]
— А мы ещё едем или уже полетели?
[разгоняясь на машине]
— А мы ещё едем или уже полетели?
— В последний раз я видел, как ты пьешь чистую водку, когда ты изменил Кори.
— Почему бы тебе не налить мне еще?
— Ну, блин... ты же не... Ты, должно быть, спятил, изменять ей.
— Со мной что-то не то. Сейчас, все что я делаю — теряю друзей, пью... и дрючу всё, что движется. А пока ты оставайся с той стороны стойки, ладно?
— В последний раз я видел, как ты пьешь чистую водку, когда ты изменил Кори.
— Почему бы тебе не налить мне еще?
— Ну, блин... ты же не... Ты, должно быть, спятил, изменять ей.
— Со мной что-то не то. Сейчас, все что я делаю — теряю друзей, пью... и дрючу всё, что движется. А пока ты оставайся с той стороны стойки, ладно?
— Твой автомобиль сожрал нашу единственную улику? Эта хренова машина всё загубила! Клянусь, если с плёнкой что-нибудь случилось...
— Заткнись! Не трогай... Нельзя перематывать. Ну всё? была улика, теперь она испарилась.
— Хорошо подъезжай поближе, а я им крикну.
— Стекло пуленепробиваемое, Они тебя не услышат, дебил.
— Теперь чего задумал?
— Я рисую им картинку. Это бомба.
— Не похоже на бомбу, похоже на яблоко с линиями. Хочешь сказать: «Открывайте кейс там фрукты» А Бом...
— Доволен?
— Блин! Забыл тебе сказать. «Бом» это «пошел на хер» по-польски.
— Не смешно, блин. Я чуть дуба не дал.
— Ужасная потеря для мира искусств, в натуре.
— Итак, какой следующий ход, чемпион?
— Я еду домой. Если тебе нужны неприятности — действуй. Ты погибнешь, а мне достанутся штаны за 600 баксов.
— 650.
— Найми садиста, который за 50 баксов вырвет ей ногти.
— Все, что что доставляет удовольствие, я делаю сам.
— Это тебе не игрушки: пистолеты, патроны — это опасно.
— Но опасность бодрит!
— Пей лучше кофе.
— За Алекса, астронавта.
— За Алекса, астронавта.
— За Алекса, бухгалтера.
— Твоего бухгалтера зовут Алекс?
— Нет. Но он мог бы им быть. Алекс был моим сыном. Я раньше был женат. В одно воскресенье, Я был далеко в Майами. А моя беременная жена погибла под пикапом. А Алекс жил еще семнадцать минут в инкубаторе. Он уснул, у него было время для одного сна. А потом он умер. Я думаю о нем все время, блин. Знаешь, я промчался триста ярдов в тот день. В то время как моя жена и ребенок умирали... у меня была лучшая игра в моей жизни.
— Жизнь — отстой.
— Вот живешь себе, платишь налоги, ходишь в церковь. А потом – бац! И ты говоришь Богу: мужик, что за фигня с грузовиком, женой и сыном? Но у бога в этот день выходной, и он не отвечает на телефонные звонки.