... Я говорю о себе, вместо того чтобы говорить о вас, дурная привычка всех одиноких людей.
Бывают случаи, когда приходится врать даже умирающим.
... Я говорю о себе, вместо того чтобы говорить о вас, дурная привычка всех одиноких людей.
Один за другим, — сказал про себя Фром, советник апелляционного суда в отставке. — Один за другим. Розентали, Перзике, Боркхаузен, Квангели. Пустеет наш дом. Я остался почти в одиночестве. Одна половина народа сажает за решетку вторую половину. Долго это не может длиться.
У меня есть повелительница, и ей я подчиняюсь, она управляет мною, вами, миром, даже теперешним миром там, на фронте, и эта повелительница — Справедливость. В нее я верил, верю и сейчас. Справедливость избрал я своей путеводной звездой.
Малое ли, большое ли дело, все равно рискуешь жизнью. Каждый по своим силам и способностям, главное — сопротивляться.
— Я привык к вам.
— Нет. Вы просто боитесь одиночества.
— А чего боитесь вы?
— Себя.
Он усердно учился, учился властвовать, но не над собой, а над всеми другими людьми, не сумевшими пойти так далеко, как он.
... он на каждом шагу убеждался, какую делают разницу между просто немцами и нацистами. Последний нацист был для них дороже самого порядочного немца. Кто стал нацистом, тому всё дозволено: не так-то легко до него доберёшься. У них это называется стоять друг за друга.
При «истинном» национал-социализме рядовому немцу не пристало спорить с министром уже по одному тому, что он министр, в десять раз умнее кого угодно.