Андрей Максимов. Не молчи

Другие цитаты по теме

Христианство есть религия Креста, оно признаёт смысл страдания.

Осуществление Царства Божьего на земле, земного счастья и земной справедливости без креста и страдания есть великая ложь для христианского сознания, есть один из соблазнов, отвергнутых Христом в пустыне, когда Ему показано было Царство мира сего и предложено поклониться ему. Христианство совсем и не обещает необходимого своего осуществления и торжества на земле.

Христос не виноват в том, что попы дураки.

Признаем смиренно, что русский человек редко бывает не «дурак», и успокоимся относительно христианства. Тогда оно всё представится благо и великолепно, и спасительно.

— Отец говорил, что не в Божьей воле, чтобы кто-нибудь страдал.

— Тогда почему мы страдаем?

— Мы расплачиваемся за последствия того, что мы сами сделали, и за грех, который правит этим миром. Иисус простил разбойника. но не снял его с креста.

Русские носят в себе христианские добродетели как изначальные национальные черты. Без преувеличения можно говорить о врожденном христианстве русской, а может быть, и славянской души. Русские были христианами до того, как приняли христианство. Они были христианами без Христа. Поэтому на русской почве христианство привилось без сопротивления и распространялось без размахивания мечом.

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Христос, Сын Божий, страдал и умер на кресте. Должен ли буду и я, Твой Сын, страдать и умереть?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Христос знал, что он Сын Божий. Так в чем же тогда его подвиг? Он просто играл. Смерть была для него лишь игрой. Он знал, что это не навсегда, не всерьез. Он знал, что вернется.

Да, он страдал и мучился на кресте, но любые страдания, любые муки можно вытерпеть, если знаешь, что это просто игра, своего рода испытание силы духа.

Да и что такое муки? Тысячи и тысячи людей распинали, еще тысячи и тысячи терпели и гораздо более жестокие, изощренные муки. И многие вели себя при этом достойно. Даже перед лицом смерти. Причем настоящей смерти, а не игрушечной, не понарошку.

Ну и что? Кто их сейчас помнит? Кто ими восхищается? Где они? Канули во всепоглощающую бездну времени. Без следа.

Иными словами, сами по себе муки и страдания еще ничего не значат и ничего не стоят. Тебе незачем их терпеть.

По большому счёту, каждый из нас должен был бы понимать сам, что жизнь все равно придется прожить со страдающим сердцем, и утешение — целостное, полное, чистое — ожидает человека, но — в жизни будущего века. Мы вроде бы понимаем это... и не понимаем одновременно.

Я думаю, самая главная, самая коренная духовная потребность русского народа есть потребность страдания, всегдашнего и неутолимого, везде и во всём.

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Христос, Сын Божий, страдал и умер на кресте. Должен ли буду и я, Твой Сын, страдать и умереть?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Христос знал, что он Сын Божий. Так в чем же тогда его подвиг? Он просто играл. Смерть была для него лишь игрой. Он знал, что это не навсегда, не всерьез. Он знал, что вернется.

Да, он страдал и мучился на кресте, но любые страдания, любые муки можно вытерпеть, если знаешь, что это просто игра, своего рода испытание силы духа.

Да и что такое муки? Тысячи и тысячи людей распинали, еще тысячи и тысячи терпели и гораздо более жестокие, изощренные муки. И многие вели себя при этом достойно. Даже перед лицом смерти. Причем настоящей смерти, а не игрушечной, не понарошку.

Ну и что? Кто их сейчас помнит? Кто ими восхищается? Где они? Канули во всепоглощающую бездну времени. Без следа.

Иными словами, сами по себе муки и страдания еще ничего не значат и ничего не стоят. Тебе незачем их терпеть.

Христос прожил чистую жизнь и был величайшим из художников, ибо пренебрег и мрамором, и глиной, и красками, а работал над живой плотью.

Я мыслю, следовательно, я существую — фраза интеллектуала, который пренебрегает зубной болью. Я чувствую, следовательно, я существую — правда, более обобщенная по силе и касающаяся всего живого. Моё «я» не отличается существенно от вашего «я» тем, что оно думает. Людей много, мыслей мало: все мы думаем приблизительно одно и то же и друг другу передаем мысли, обмениваемся ими, берем взаймы, крадем. Однако когда кто-то наступил мне на ногу, боль чувствую я один. Основой «я» является не мышление, а страдание — самое элементарное из всех чувств. В страдании даже кошка не может сомневаться в своём незаменимом «я». В сильном страдании мир исчезает, и каждый из нас — лишь сам наедине с собой. Страдание — это великая школа эгоцентризма.