... пока ты жив, ничто не потеряно до конца.
Вы живы! Сколько людей приняли смерть, а так хотели пожить ещё чуток, еще хоть самую малость!
... пока ты жив, ничто не потеряно до конца.
Вы живы! Сколько людей приняли смерть, а так хотели пожить ещё чуток, еще хоть самую малость!
Идущий ради самого пути никогда не имеет кругозора, тонет в отдельных деталях. Лишь тот, кто чувствовал напряженность, распознал степени различий, воспринимал перемены не как трагичность, а лишь как широкий размах напряженности, — только такой человек достоин тягаться с жизнью.
Он знал только одно: жить – значит, выбраться из лагеря, а все, что должно наступить потом, казалось огромным, расплывчатым, зыбким облаком, сквозь которое он ничего не мог разобрать.
Странно, — размышлял Керн, — сколько может пережить один человек за то время, пока другой не успеет и прочитать газету.
Когда совсем падете духом, приходите ко мне в больницу. Один обход ракового отделения в два счёта лечит от любой хандры.
Я не хочу погибать, — подумал Керн, — не хочу погибать! Жизнь, дикая и прекрасная, — я её еще совсем не знаю; эта мелодия, призыв, голос над далёкими лесами, над чужими горизонтами, в неизвестной ночи, — я не хочу погибать!
Никогда не предпринимай никаких сложных ходов, если того же можно достичь гораздо более простыми способами. Это одно из самых мудрых правил жизни. Применять его на деле очень трудно. Особенно интеллигентам и романтикам.
Это лучшая школа жизни, отец. Изучаешь жизнь снизу. А также людей. Поэтому потом никогда не разочаруешься.