Распустилась зеленая и золотая,
Напоенная солнечным соком листва.
Грез весенних вспорхнула лукавая стая,
И опять — одряхлевшие юны слова.
Распустилась зеленая и золотая,
Напоенная солнечным соком листва.
Грез весенних вспорхнула лукавая стая,
И опять — одряхлевшие юны слова.
Как хорошо, что вспыхнут снова эти
Цветы в полях под небом голубым!
Как хорошо, что ты живешь на свете
И красишь мир присутствием своим.
Жду не дождусь весны и мая,
Цветов, улыбок и грозы,
Когда потянутся, хромая,
На дачу с мебелью возы!
Пеной черемух леса зацвели,
Пахнет настоем смолы и цветений.
А надо всем журавли, журавли...
Синее небо и ветер весенний!
И эта новая весна нам не вернёт
Всё, что мы растеряли.
Кто знал, что новая весна
Тебя убьет?
Нет, мы не знали.
Лук почуял весну -
И порей, и латук.
И на солнца блесну
Он проклюнулся вдруг -
Прочь из душных хором
И темниц шелухи! -
Он зеленым пером
Пишет марту стихи!
…таких ощущений, что переполняют меня в это время [весной] в Стамбуле, ни в каком другом городе не было! Здесь мне не приходится себе напоминать, что все пройдет, а дальше лето, значит, непременно будет еще больше хорошего. Такая надежда здесь есть по умолчанию, носится в воздухе.
— Безобразие! Что за безобразие? Мы же опоздаем на станцию!
— Да, ну и что ж… Но если мы не увидим первых ландышей, то мы опоздаем на всю весну!
Приютив одинокую весну друг друга, два снеговика навсегда обменялись сердцами...
Я ни с теми и ни с этими,
Одинаково в стороне,
Потому что такое время,
Когда не с кем быть вместе мне...
— Весна, Чарли.
— Очередная.
— Нет, просто весна. «Очередная» — это значит, что ты старишься.