Наглое лицемерие внушает уважение людям, привыкшим прислуживать.
Между искренностью и лицемерием нет золотой середины — их нельзя соединить отрезком, или другой линией.
Наглое лицемерие внушает уважение людям, привыкшим прислуживать.
Между искренностью и лицемерием нет золотой середины — их нельзя соединить отрезком, или другой линией.
«Можно сколько угодно говорить о любви к ближнему, но пока ты не будешь готов постирать нижнее белье своей соседки по палате, у которой парализованы две руки, как это делает каждый день одна пожилая женщина, поменять подгузник и вымыть промежность чужому человеку, не за деньги, а из сострадания к несчастному, любовь к ближнему и к Богу останутся лишь пустыми словами. Можно расшибить лоб и стереть колени в кровь во время ежедневных молитв, но пока ты не сделаешь какой-нибудь поступок, подтверждающий твою любовь к ближнему, все молитвы твои ничего не стоят», – думал Марк, наблюдая за работой на первый взгляд суровых, но на самом деле очень добрых санитарок, которые каждый день умывали, кормили, меняли подгузники одиноким беспомощным старикам и старухам. «Конечно, это их работа, они получают за это деньги. Но это небольшие деньги за такую работу. Тут без сострадания никак».
В этом мире я... Больше всего ненавижу лицемерие. Это даже хуже, чем само Зло. Это яд, отравляющий не только других, но и тебя самого. Оно может пахнуть как роза, но дерьмо все равно остается дерьмом.
Благородные люди легче прощают обиду, нанесенную им самим, чем несправедливость вообще.