Уходит караван, с барханами сливаясь.
Я вслед ему гляжу и снова каюсь, каюсь.
Придет пора, и мы покинем этот мир,
Где так же вдаль бредем, под вьюками сгибаясь.
Уходит караван, с барханами сливаясь.
Я вслед ему гляжу и снова каюсь, каюсь.
Придет пора, и мы покинем этот мир,
Где так же вдаль бредем, под вьюками сгибаясь.
Как соль, в моей душе тоска растворена,
Ночами до зари огнем горит она,
И если поутру одним ревнивым вздохом
Соперников сожгу, в том не моя вина.
Любовь дарит шипы, а розы – лишь вначале.
Опять вернулись дни сомнений и печали.
Я получил письмо. Красавица моя
Мне больше не верна. Была ль верна? Едва ли.
Сажал тюльпаны я, и горестно в груди
Рыдало сердце: «Знай, напрасны все труды.
Жизнь коротка. Едва раскроются бутоны,
Как небеса, увы, уже зовут: приди!»
О сердце, ты всю жизнь ступаешь по шипам,
Подстерегает рок тебя то здесь, то там.
Когда бы ты могло, как ношу, сбросить тело,
Насколько тяжкий путь казался б легче нам!
О сердце, ты всегда в крови, крови, крови,
Томишься вновь и вновь от вечных мук любви.
Опять, опять, опять ты розу увидало
И снова мне твердишь: сорви, сорви, сорви!
Ты в сердце, о любовь! Так что ж тогда извне?
Похитила его. Так что ж стучит во мне?
О сердце и любовь, у вас одно обличье,
Поэтому постичь труднее вас вдвойне.
За что наказан я, о небо? Разве мало
Я пролил слез? Уймись! Начнем игру сначала.
Ты на игральный стол с заоблачных высот
Меня швырнуло вниз и крупно обыграло.
Всевышний судия, низвергни небосвод!
Пускай и он, как я, слезами изойдет!
Когда меня печаль хотя б на миг покинет,
Я буду знать, что ты швырнул его с высот.
Я в цветнике не раз вкушал вечерний сон,
Расцветшей розой был однажды пробужден.
Садовник увидал, что я цленилея розой,
И сотнями шипов ее усыпал он.
Моей душе вручил все скорби этот мир.
Не потому ли я так одинок и сир?
Страдальцам эликсир находят от страданий,
А для меня само страданье – эликсир.