Я ничего не слышу, здесь слишком темно.
— И Господь сказал: прежде всего, выдерни Священную Чеку, затем сосчитай до трех, не больше и не меньше. Три есть число, до которого ты должен сосчитать, и это число должно быть три. До четырех ты не должен считать, и до двух тоже, если только ты не считаешь до трех. До пяти считать не надо. Когда число три, явяляющееся третьим числом, будет достигнуто, ты должен бросить эту Священную Гранату в своих врагов, и они тут же сгинут. Аминь.
— Ну что ж… – начал он и сам же себе ответил: – Да ничего! Случилось то, чего не случалось, а если и случалось, то другое. Среди нас нашёлся тот, кого не было среди нас, но оказалось, что был. Это, как говорится, и радостно и грустно. Грустно потому, что его не было, а радостно потому, что оказалось, что был. Теперь у нас есть все основания сказать, что нет никаких оснований говорить, будто герои перевелись в наше время. Они, конечно, перевелись – и никто с этим не спорит, однако сегодня мы видим перед собой настоящего героя. Разумеется, в нём нет ничего от героя, но он герой, несмотря на это. То, что он герой, незаметно с первого взгляда. И со второго. И с третьего. Это вообще незаметно. Встретив его на улице, вы никогда не скажете, что он герой. Вы даже скажете, что никакой он не герой, что – напротив – он тупой и дрянной человечишко. Но он герой – и это сразу же бросается в глаза. Потому что главное в герое – скромность. Эта-то его скромность и бросается в глаза: она просто ослепляет вас, едва только вы завидите его. Он вызывающе скромен. Он скромен так, что производит впечатление наглого. Но это только крайнее проявление скромности. Стало быть, несмотря на то, что в нем нет ничего, в нём есть всё, чтобы поцеловать Спящую Уродину и пробудить Её от сна. Я мог бы ещё многое добавить к сказанному, но добавить к сказанному нечего.
— Мне бы такое зрение! — заметил Король с завистью. — Увидеть Никого! Да еще на таком расстоянии! А я против солнца и настоящих-то людей с трудом различаю!
— Если лесоруб с щупальцами вместо рук нападёт на акулу, которая ездит на одноколёсном велосипеде, кто победит?
— Хм. А какого цвета велосипед?
А вот еще пример на Вычитание. Отними у
собаки кость — что останется?
Алиса задумалась.
— Кость, конечно, не останется — ведь я ее отняла. И собака тоже не останется — она
побежит за мной, чтобы меня укусить… Ну, и я, конечно, тоже не останусь!
— Значит, по-твоему, ничего не останется? — спросила Черная Королева.
— Должно быть, ничего.
— Опять неверно, — сказала Черная Королева. — Останется собачье терпение!
Этот шум. Ты ничего не слышала? Есть ли здесь какие-нибудь странные животные, о которых мне следует знать? Что-нибудь таинственное и футуристическое, с телом краба и головой социального работника?
— Хочешь потерять свое имя?
— Нет, — испугалась Алиса. — Конечно, не хочу!
— И зря, — сказал Комар небрежно. — Подумай, как это было бы удобно! Скажем, возвращаешься ты домой, а никто не знает, как тебя зовут. Захочет гувернантка позвать тебя на урок, крикнет: «Идите сюда…» — и остановится, имя-то она забыла. А ты, конечно, не пойдешь — ведь неизвестно, кого она звала!
— Это мне не поможет, — возразила Алиса. — Даже если она забудет мое имя, она всегда может сказать: «Послушайте, милочка…».
— Но ведь ты не Милочка, — перебил ее Комар. — Ты и не будешь слушать! Хорошенькая вышла шутка, правда? Жаль, что не ты ее придумала!
— Что это вы все время предлагаете мне свои шутки? — спросила Алиса. — Эта, например, вам совсем не удалась! Комар только глубоко вздохнул; по щекам у него покатились две крупные слезы.
— Не нужно шутить, — сказала Алиса, — если шутки вас так огорчают. В ответ он снова грустно вздохнул, а когда Алиса подняла глаза, бедного Комара на ветке уже не было — должно быть, его унесло собственным вздохом.
— Ты даже не разрешаешь мне подойти к окну!
— Потому что тебя может увидеть чужой мужчина!
— А что под нашими окнами делает чужой мужчина?
— Он смотрит, чтобы ты не выглядывала в окно, глупая женщина!
— Мессия, мессия!
— Да никакой я не мессия!
— Только подлинный мессия отрицает, что он — мессия!
— Да что вы мне мозги пудрите! Ладно, тогда я — мессия!
— Мессия! Мессия! Он сам сказал, что он — мессия!
— Хорошо, а теперь отвалите от меня!
— А каким путем прикажешь нам это сделать, Господи?
Cлайд с цитатой