Нет ничего хуже, чем великолепное начало.
Нет никого, включая великих мыслителей, кому не приходилось начинать с нуля, иначе рождение — не начало.
Нет ничего хуже, чем великолепное начало.
Нет никого, включая великих мыслителей, кому не приходилось начинать с нуля, иначе рождение — не начало.
Я много думал. Не знаю. Так было. Это картина, которую я помню. Все равно как если б я заглянул в окно и увидел человека, пишущего письмо. Они вошли в мою жизнь и вышли из нее. И картина получилась такая, как я сказал: без начала и с непонятным концом.
Самая коварная вещь в переломных моментах в том, что определить их можно лишь в прошлом. Кто может сказать, какой выбор привёл к аварии, или от какой сигареты начался рак? И поэтому мы слепо спотыкаемся, никогда не зная, насколько мы близки к краю. Всё, что я знаю наверняка, если четыре Майклсона соберутся вместе, наступит тьма, какой мы ещё не видели. Так много возможных переломных моментов. Но, как узнать, наступит ли конец у нашего начала... Или начало конца?
Нельзя вернуться в прошлое и изменить свой старт, но можно стартовать сейчас и изменить свой финиш.
Мир сегодня не имеет смысла. Так почему я должен рисовать картины, в которых смысл есть?
Любовью и грозами, стихами и прозою,
Земля обрела настрой сегодняшний свой,
Но в каждом движении, за каждым рождением,
Скрывается даль веков
И холод клыков.
– Не надо плакать. Жизнь продолжается.
– Нет, Барбара. Жизнь не продолжается. Жизнь заканчивается, а затем начинается заново. Все по новой. Радоваться, смеяться, есть, дышать, все заново.