Здоровые компромиссы превращают конфликты в хронические болезни.
Между теми, кто придерживается одинаковых принципов и убеждений, редко возникают разногласия, потому что они находят опору в общности интересов. Между ними также нечасто случаются серьезные конфликты, поскольку они одинаково смотрят на мир. Общность дает счастье и вызывает ощущение, что тебя понимают, которое при первом знакомстве усиливает взаимное притяжение.
Ни в одном регионе мира затяжное противостояние не следует рассматривать и воспринимать как предначертание судьбы.
Международное право, как любое право, — это джентльменское соглашение. Оно показывает, как надо действовать, и выполняется, если есть возможность его выполнять. Нужно понимать, что оно очень условно: система, выстроенная во времена холодной войны, сейчас неадекватно отражает ситуацию, не может справиться с проблемами — Совет безопасности давно недееспособен, ООН не способна решить ни один кризис. Поэтому такие конфликты, как Сирия, или Косово, или Крым, решаются грубыми и небезопасными методами — участники действуют экспромтом. Нам нужно создавать новые организации, вырабатывать новые правила.
К сожалению, в кризисные минуты пары крайне редко ведут переговоры с учетом идеального и приемлемого разрешения конфликта. Они хотят, чтобы все стало идеально, – и точка. Но, как показывает теория игр, в любой ситуации, где задействованы два человека, мы можем рассчитывать лишь на наилучший из результатов, возможных в данных обстоятельствах. Всегда нужно держать в подсознании, что вы имеете дело с другим человеком, который также строит собственные стратегии.
Лучше принять приблизительно верное решение, чем точно ошибиться.
Entscheide lieber ungefähr richtig, als genau falsch.
Ни в одном регионе мира затяжное противостояние не следует рассматривать и воспринимать как предначертание судьбы.
В настоящее время, когда я слышу нападки на нашу тактику при подписании Брестского мира со стороны, например «социалистов-революционеров», или когда я слышу замечание товарища Ленсбери, сделанное им в разговоре со мной: «наши английские вожди тред-юнионов говорят, что компромиссы допустимы и для них, если они были допустимы для большевизма», я отвечаю обыкновенно прежде всего простым и «популярным» сравнением:
Представьте себе, что ваш автомобиль остановили вооруженные бандиты. Вы даете им деньги, паспорт, револьвер, автомобиль. Вы получаете избавление от приятного соседства с бандитами. Компромисс налицо, несомненно. «Do ut des» («даю» тебе деньги, оружие, автомобиль, «чтобы ты дал» мне возможность уйти подобру-поздорову). Но трудно найти не сошедшего с ума человека, который объявил бы подобный компромисс «принципиально недопустимым» или объявил лицо, заключившее такой компромисс, соучастником бандитов (хотя бандиты, сев на автомобиль, могли использовать его и оружие для новых разбоев). Наш компромисс с бандитами германского империализма был подобен такому компромиссу.
Подлинное желание — это не приобретение чего-то, а восполнение недостатка, устранение дефицита.
Cлайд с цитатой