Марта Кетро. Улыбайся всегда, любовь моя

И тогда я позволяю себе посмотреть в никуда: он скажет «возвращайся», а я подойду очень близко и ничего не скажу, даже думать перестану, потому что – запах, тепло от его плеча, дурацкая рубашка в белый цветочек и кожа совсем рядом. Можно даже заплакать, если захочется, но не захочется, потому что наконец-то все станет хорошо. И когда мы доберемся до постели, я первым делом засну рядом с ним, потому что безумно устала за это время. И только потом, когда проснусь и услышу, как он дышит рядом, я осторожно, чтобы не обжечься, загляну в его лицо, потому что глаза мои тосковали без его красоты и были как слепые. А чуть позже я протяну руку, прикоснусь подушечками пальцев, а потом очень медленно, ведь мои руки заледенели без его огня, позволю ладоням наполниться, вспомнить его тело постепенно – чтобы не обжечься. И он, наверное, проснется, и тогда уже мое тело, которое сейчас корчится от одиночества…

10.00

Другие цитаты по теме

Однажды, когда одну из драгоценных нитей твоего сердца обрубят, все остальные тоже повиснут.

Но ещё несколько дней я буду вспоминать, как он, улыбаясь, склоняется. Я помню, как это выглядит, когда он подходит сзади. Поднимаешь голову, а он нависает сверху, улыбается и смотрит невозможно ласково – ничего не обещая, укутывает тебя собой, и ты беспомощно следишь, как внутри сначала все заполняет нежность, а потом снизу прорастает огненный стебель. Единственное, что может сделать женщина в такой ситуации, – это откинуться на его плечо, чуть повернув голову, вдохнуть запах и закрыть глаза.

Созерцание этого человека, прежде ненаглядного, погрузило меня в такое глубокое недоумение, что я бы захлебнулась им, не вынеси меня на поверхность второе, столь же сильное чувство — скука. Я отказываюсь верить, что все это было — настоящее счастье, настоящая печаль, потому что сухой остаток чувств укладывается в прелестный жест. Слегка, по-тайновечорному, разведенные руки, вращение левой кистью, раскрывающейся цветком, и произнесенное с некоторым извинением «но я... любила его...»

Не знаю, как у вас, а у меня было: допустим, отношения, семья или даже любовь, всё просто, но перспективно, и тут он вдруг произносит нечто отрезвляющее, фразу, которая многое обьясняет (если быть честной, она обьясняет всё, но кто же будет слушать). Он говорит, а ты понимаешь: с этим человеком у нас не получится. И понимание так безнадёжно, что запрятываешь его куда подальше, прикапываешь, как дер*мо на пленэре, маскируя листками: «сглупа сболтнул; ну и что, зато он милый; он не имел это ввиду; может ослышалась». Когда всё кончится, сразу всплывёт, «ага, говорил же!», — а тот момент ощущается, как стакан холодной воды за шиворот, но потом тебя переодевают в сухое, заворачивают в теплое, расцеловывают, утешают, и стоит ли поднимать шум из-за пустяка.

Вещи которые сбивают с толку: когда человек, заведомо нелюбящий, занимаясь сексом, прикасается с такой нежностью, что кожа твоя превращается в свет. Невыносимо осознавать, что он, «делая любовь», ничего к тебе не чувствует. Нелюбящий может быть страстным или умелым, но вот этой бессердечной нежности — не нужно, потому что после наступает такая степень растерянности, которая надолго оставляет тело печальным и безблагодатным; занятие сексом с тем, кого разлюбила или давно не видела: потом рискуешь проплакать всю ночь, прижимая к лицу майку с абсолютно чужим, а прежде родным, запахом — горюя от того, что так люто, бешено равнодушна.

Мужчина. Не могу, слишком много тайн и нежности за этим словом. Я не могу произносить его без смущения – легчайшего – и без внутренней улыбки. Сколько бы ни язвила «о них» и «о нас», сколько бы ни делала вид, что прекрасно могу существовать одна, – они мне нравятся.

... она приходит

и с нею страсть, раздирающая сердце и сокрушающая

разум, но не в страсти она;

после страсти боль, но не в боли она;

после боли отчаяние, но не в отчаянии она;

и ни в ревности, ни в ненависти, ни в нарочитом

равнодушии ее нет;

только в молчании, которое приходит после всего, – она.

И к сожалению, если прямо начать с молчания, ее тоже там не будет – только в молчании после всего.

Счастье ограничено: бесполезно насиловать реальность, чтобы стать счастливым, не получится.

Ох, детка, прости меня. Прости меня, с моими иллюзиями. Прости, что я повесила все свои корзины на твои нежные яйца.

Моя любовь во мне, она никуда не исчезает, меняются только объекты. Не нужно к ним привязывать чувство, которое генерирую я сама. Они – всего лишь повод. Есть только я и божественная любовь. А мужчина всего лишь стоит против света, и мне только кажется, что сияние от него. Теперь, когда его нет, любовь все равно осталась, любовь – она вообще, она ни о ком.