Для того, чтобы добровольно и свободно признавать и ценить чужие достоинства, надо иметь собственное.
При предположении свободной воли всякое человеческое действие было бы необъяснимым чудом — действием без причины.
Для того, чтобы добровольно и свободно признавать и ценить чужие достоинства, надо иметь собственное.
При предположении свободной воли всякое человеческое действие было бы необъяснимым чудом — действием без причины.
В этом и заключается сила истины: её победа трудна и мучительна, но зато, раз одержанная, она уже не может быть отторгнута.
Самостоятельность суждений — привилегия немногих: остальными руководят авторитет и пример.
Когда я слушаю музыку, мне часто представляется, что жизнь всех людей и моя собственная суть сновидения некоего вечного духа и что смерть есть пробуждение.
Иметь в себе самом столько содержания, чтобы не нуждаться в обществе, есть уже потому большое счастье, что почти все наши страдания истекают из общества, и спокойствие духа, составляющее после здоровья самый существенный элемент нашего счастья, в каждом обществе подвергаются опасности, а потому и невозможно без известной меры одиночества.
Признание строгой необходимости человеческих поступков — это пограничная линия, отделяюшая философские умы от других.
Люди различаются по своим достоинствам, если они вообще у них имеются, но всегда одинаковы в своих пороках.
Тот, кто придает большую ценность людскому мнению, оказывает людям слишком много чести.
(Кто придает большое значение мнению людей, делает им слишком много чести.)