Когда у такого неопытного в обыденной жизни человека, как Сортини, вдруг вспыхивает любовь к деревенской девушке, чувство, конечно, принимает иную форму, чем когда влюбляется какой-нибудь столяр-подмастерье. И кроме того, надо помнить, что между чиновником и дочкой сапожника — огромная пропасть и через нее надо как-то перебросить мост.
— Вот ты, видно, в людях разбираешься, и пришел ты со стороны, разве ты не заметил, до чего она умная?
— Я заметил, до чего она несчастная...
... По твоему рассказу виден только бессмысленный страх людей, их злорадство по поводу неудач ближнего, ненадежность их дружбы, а это встречается всюду.
Все взаимоотношения имеют свои недостатки, а наши в особенности, мы ведь с тобой, пришли каждый из своего, совсем непохожего мира, и, с тех пор как познакомились, жизнь каждого из нас пошла совсем другим путем, мы еще чувствует себя неуверенно, слишком все это ново. Я не особо говорю — это не важно, в основном с тех пор, как ты остановила на мне свой взгляд, ты все время одаряешь меня, а привыкнуть принимать дары не так уж трудно.
... никак не совладаешь с собой, со своим голосом, когда говоришь о некоторых вещах.
Можешь сколько угодно подбадривать человека с завязанными глазами — пусть смотрит сквозь платок, все равно он ничего не увидит, и, только когда снимут платок, он увидит все. Помощь — вот что нужно человеку, а вовсе не подбадривания.
Человек в своем неведении действует смелей, а потому я охотно останусь при своем неведении.
... Три года назад мы были дочками бюргера, а Фрида — сиротой, служанкой в трактире, мы проходили мимо, даже не глядя на нее; конечно, мы вели себя слишком высокомерно, но так нас воспитали. Однако в тот вечер в гостинице, ты уже мог заметить, какие теперь сложились отношения: Фрида с хлыстом в руках, а я — в толпе слуг.
Cлайд с цитатой