Возможно, во сне все – писатели.
Из кирпича не выжать воды, из камня — крови.
Возможно, во сне все – писатели.
Есть плохие писатели, которые пишут вирши про «разгневанные груди лесбиянки», но есть и грамотные. Это люди, которые понимают, что как бы лесбиянка не злилась, а груди всё равно останутся грудями.
Ветер стонал. Капризные его порывы то и дело хватали дурманящий дым и, кружась, обвевали стрелка. И иногда клубы дыма прикасались к нему. Они творили сны, подобно тому, как едва уловимое раздражение творит жемчужину в ракушке устрицы.
Я одновременно испытывал и одиночество, и удовлетворённость.
Такое сочетания надо полагать за счастье.
Он где-то читал, что человек засыпает в среднем за семь минут. Всего семь минут нужно на то, чтобы отключиться от всех переживаний. Семь минут – чтобы сознание и подсознание поменялись местами, подобно изображениям на вращающейся стене в комнате ужасов в парке развлечений. Было в этом что-то жутковатое.
Все мы помним приятные сны куда отчетливее, чем страшные. Похоже, между сознанием и подсознанием существует некая буферная зона, и обитает там черт знает какой цербер.
Если беллетристика и политика когда-нибудь станут взаимозаменяемы, я покончу с собой, потому что не знаю, что еще можно сделать. Видите ли, политика постоянно меняется. Истории — никогда.
Я думаю для мужчин любовь — это вожделение и восторг; смешанные в равных долях. Восторг часть женщин понимает. Насчёт вожделения... им кажется, что понимают.