Я писал бы
тебе
о Марсе,
об Атлантиде.
И как ноги обвил противный зеленый ил.
И о том, как тебя,
конечно же, ненавидел,
если бы не любил.
Я писал бы
тебе,
как по уши в ложь обутый,
на вокзале стою -
затёк плечевой сустав.
И в ночной тишине слушаю треск салюта,
его
глазами не отыскав.
Я писал бы о том,
что не было крыльев, перьев,
Лишь автобус и тень
Владимира Ильича.
Я писал бы
тебе,
что птицы летят на Север.
Я писал бы
тебе,
а ты бы
не отвечал.
«Люблю» цеплялось за язык;
Зубною щёткой тёрло нёбо.
Нева — а, может, и Янцзы — шумели грозно у порога.
Я надевал простой костюм,
Пил морс из клюквы и малины;
И выходил гулять с «люблю»
На берег Финского залива.
Ко мне никто не подходил -
Все знали то, что я отмечен.
Я слушал «Арию» и «Сплин»,
Пока закат не комкал вечер.
И второй уже день
в сердце моем припрятано
горько-сладкое чувство собственного
ничтожества.
У моего душевного аккумулятора
сходит шестая кожица;
и под горлом разливаются стыд
и жжение,
мои флаги разорваны и приспущены.
Любовь для меня — истинное унижение,
как стрелять в лежащего
и безоружного;
как красть у нищего и бездомного,
объедать голодного
и отринутого.
Мои флаги приспущены и разорваны,
а душа — вывернута.
Мой город творческой тоски,
Поросший вереском печали.
Здесь небоскребы мыслей как тиски,
И ветер с каждым днем крепчает...
Мой сорный мир распался на мирки,
А вечер растворил их в кружке с чаем.
Любовь забилась в сердца закутки,
Пообещав ему обет молчанья.
Пока в камине догорая, меркли угольки,
Луна кому-то снова встречу назначала,
На небосклоне зажигая счастья огоньки,
Чтоб миллионы рук сплелись под одеялом,
И миллионы душ связались в узелки.
Я вновь хожу один вдоль берега реки,
И снова невзначай услышу крики чаек.
Когда по океану снов, от бренных берегов отчалив,
Влюбленных корабли уйдут с мирских причалов.
Ненастьям и невзгодам вопреки.
Что со мной творится, кто мне скажет,
Объясните просто почему...
Не застелена кровать, заброшен гаджет,
И глаза лоснятся как по волшебству.
Кто мне скажет что со мной случилось,
Не мила, не весела теперь.
Будто что-то затворилось, отключилось,
И теперь смотрю в закрытую я дверь.
Тишиною хочется умыться,
Объяснения услышать, почему...
Просто сердце, заставляя биться,
Молча, долго, улыбаться на луну.
«Люблю» цеплялось за язык;
Зубною щёткой тёрло нёбо.
Нева — а, может, и Янцзы — шумели грозно у порога.
Я надевал простой костюм,
Пил морс из клюквы и малины;
И выходил гулять с «люблю»
На берег Финского залива.
Ко мне никто не подходил -
Все знали то, что я отмечен.
Я слушал «Арию» и «Сплин»,
Пока закат не комкал вечер.
Мне кажется, люди не должны оставаться одни, потому что если вы находите кого-нибудь, кто для вас действительно дорог, важно уметь прощать мелкие обиды, даже если ты не готов идти до конца. Потому что самое ужасное — это быть одиноким, когда вокруг так много людей.
О нет, любимая, — будь нежной, нежной, нежной!
Порыв горячечный смири и успокой.
Ведь и на ложе ласк любовница порой
Должна быть как сестра — отрадно-безмятежной.
Мои личные дела оставались все так же плохи и беспросветны, что и раньше.
Можно сказать, они были такими с дня рождения. С одной лишь разницей — теперь я мог время от времени выпивать, хотя и не столько, сколько хотелось бы.
Выпивка помогала мне хотя бы на время избавиться от чувства вечной растерянности и абсолютной ненужности.
Все, к чему бы я ни прикасался, казалось мне пошлым и пустым.
Вся моя жизнь укладывалась в те разрозненные отрезки времени, которые удавалось провести в общественных местах. Мне казалось, что я брожу по вокзалу, а моего поезда все нет и нет. И словно один из тех призраков, которые поздней ночью спрашивают у пассажиров, когда отправляется «Полуночный экспресс», потерпевший крушение лет двадцать назад, я переходил из одного зала ожидания в другой, пока не наступал тот жуткий миг, когда закрывалась последняя дверь. Я покидал уютный мир чужих людей и подслушанных за день разговоров и оказывался на улице, где неизменный холод пронизывал меня до костей. Я сразу забывал, что такое свет, что такое тепло. Никогда, никогда больше не смогу я согреться.
— Он не идеален, Андрюша, — сказала она. – Может, поэтому его так все любят? Тебе тоже стоило бы отвлечься от работы. И от меня. Давно пора. Натвори что-нибудь. Съезди в отпуск. Отправляйся в путешествие. Ты сидишь в серверной и работаешь с утра и до вечера. Вечером ты приходишь домой и даже не замечаешь, что мы не очень-то подходим друг другу.
— Мы подходим друг другу, София! Когда же и ты наконец это поймешь! Я жду этого столько лет!
— Ты ведь сам советовал мне не проводить всю жизнь в ожидании.
Cлайд с цитатой