— Никогда никого не обнимал, кроме мамы. Так хорошо?
— Сложно обнять кого-то неправильно...
— Никогда никого не обнимал, кроме мамы. Так хорошо?
— Сложно обнять кого-то неправильно...
Если ты не хочешь, чтобы я в самом деле в тебя влюбился, перестань быть такой красивой. Надо будет завтра с утра велеть твоим служанкам подыскать тебе какой-нибудь мешок из-под картошки.
— Хватит болтать глупости. — Я ткнула его в плечо.
— Я серьезно. Ты слишком хороша. Когда ты уедешь, нам придется выделить тебе охрану за государственный счет. Иначе тебе, бедняжке, не выжить, — произнес он с притворной жалостью.
Я вижу, что тебе здесь совсем не нравится. Тебе не нравятся здешние правила, соревнование, одежда и... А, нет, еда тебе нравится.
Ты должен перестать думать так обо мне. Когда мы вместе, я не Пятая, а ты не Шестой. Мы просто Аспен и Америка. И все, что я хочу в этой жизни — это быть с тобой.
— Ну и как, все они такие кроткие и милые создания, впечатления которых производят? — поинтересовался Гаврил.
Я улыбнулась, предвкушая ответ Максона. Потому что догадывалась, каким он будет.
— Нууу... — Максон устремил взгляд поверх плеча Гаврила на меня. — Почти.
К счастью, все девушки как одна негромко захихикали, так что на меня никто не обратил внимания. Вот предатель маленький!
— Попытайся в моё отсутствие не влипать ни в какие неприятности, ладно? — шутливым тоном произнёс он.
С Крисс он не шутил. Интересно, это имело какое-то значение? Я вскинула правую руку:
— Даю слово быть паинькой.
— Отлично. Одной головной болью меньше.
И этот человек будет править нашей страной: парень, которого в ступор приводят женские слезы. Я с трудом сдержала смех.
Все было кончено, я понимала это. Но нельзя же любить человека почти два года и забыть в один миг.