Сидел без дела,
Читал рассказы о тебе,
Думал искать, а ты была внезапна…
Душу мне согрела,
Не захотела — увидеть часть меня в себе...
И не прощаясь — снова улетела…
В бесконечность неба…
Сидел без дела,
Читал рассказы о тебе,
Думал искать, а ты была внезапна…
Душу мне согрела,
Не захотела — увидеть часть меня в себе...
И не прощаясь — снова улетела…
В бесконечность неба…
Я наблюдаю свою биографию:
Письма, газеты, стихи, фотографии.
Ты приходи поделиться ошибками...
Человек может быть одинок, несмотря на любовь многих, если никто не считает его самым любимым.
Так речной человек вновь не получил ответа на главный вопрос своей жизни. Он, строго говоря, вообще ничего в ней не понял. И впоследствии умер.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
Возможно, муж прав. Его жизнь была просто пресной. У этих служанок жизнь кипит, а здесь тихо, как на кладбище. Каждому их нас нужен свой шестой этаж.
Не знаю, какой диагноз ставят врачи человеку, который не мерзнет тогда, когда должен мерзнуть.
Какое там все по-прежнему, без него все не так, ей его недостает, у нее внутри дыра, и ветер, еще более холодный, чем прилетает из Йеллоунайфа, теперь продувает ее насквозь, а мир — такой пустой, настолько лишен любви, когда нет никого, кто выкрикивает твое имя и зовет тебя домой.