День моих похорон был самым обыкновенным днем.. И следующий день — тоже.
Я проходил тест на повышенную нагрузку. Врач сказал, что нужно ещё покрутить педали.
День моих похорон был самым обыкновенным днем.. И следующий день — тоже.
Я проходил тест на повышенную нагрузку. Врач сказал, что нужно ещё покрутить педали.
Мой последний вздох напоминал вздох муравья. Он был таким коротким, что никто его не заметил. Все и без того были возбуждены: искали новые туфли, платок, чёрный костюм.
В определённый момент ты чувствуешь: что-то пошло не так. Всё может начаться со слабого воспаления, лёгкого жжения.
Я постоянно жил с мыслью, что рано или поздно жизнь тебя облапошит, поэтому никогда ничему не радовался.
Я упал со строительных лесов. С утра был какой-то сонный. У меня закончился кофе. Состоится суд, кого-то обвинят или оправдают. Но я точно знаю: будь у меня полная банка кофе, я бы еще пожил.
Священник приходил много раз. Все было готово, но я никак не умирал. Временами я снова начинал есть и вставать. Так продолжалось с год. Раз двадцать меня соборовали, три раза сын приезжал из Швейцарии. Когда это действительно случилось, рядом никого не было.
Посвящается моему отцу.
Сейчас у него уже нет рта.
И он ни разу не спал со дня смерти.
К пятидесяти годам у меня было лицо человека, который может умереть с минуты на минуту. Я умер в девяносто шесть, после долгой агонии.
Поначалу наши близкие хотели бы нас вернуть. Потом они свыкаются с тем, что нас нет. Потом всех устраивает, что мы там, где мы есть.