Вот, наше поколение, поколение панков и уродов, — мы не только цвели и пахли, у нас даже хватило мужества разочаровываться в этой жизни.
Кто идет на смерть за своё отечество, тот освободился от иллюзии, ограничивающей бытиё собственной личностью: он распространяет свою собственную сущность на своих соотечественников, в которых продолжает он жить, даже на грядущие их поколения, ради которых он действует, причём он смотрит на смерть как на мигание глаз, не прерывающее зрения.
Может и в жизни вот так: мы считаем, что вокруг нас люди, такие же, как мы, но вместо них только холод, только камни, с их непонятным языком. Хочешь пожать руку друга, но твоя протянутая рука безвольно опускается и улыбка гаснет: оказывается, рядом — никого и ты так одинок.
Что-то в этом было, это вам не кодаки сраные, не искусственные заменители, ведь после того, как проколупаешься пару часов в едких смесях и растворах, после того, как прямо под пальцами проступят лица твоих друзей и приятелей, начинаешь понимать, что жизнь — она немного сложней китайского ширпотреба и что вся штатовская лажа, вроде похожих на бройлеров белозубых серфингистов или пришибленных скаутов, которым никогда не узнать, что такое комсомол и кариес, — весь этот рекламный беспредел просто отдыхает рядом с возбуждающим, кружащим голову запахом советской фотобумаги.
Женщины... как иногда с ними сложно. Сплошной негатив. Иной раз я с ними теряюсь; и все потому, что я недостаточно знаю женщин. Я знал нескольких, но между нами всегда вставал мой распалившийся причиндал – между мной, ними и чем-то глубоким и важным.
Три команды: женщины, натуралы и голубые. Голубые охотятся за натуралами — этакими клубными вышибалами с громадными бицепсами и храбростью во хмелю. Натуралы охотятся за женщинами, которые балдеют от грациозных, изнеженных гомосеков. Никто не получает того, чего хочет.
Она думала о жизни с тетушками Лили и Вивиан, их шизофрения прогрессировала и превратилась в социопатию, из-за этого им было сложно выйти из дома. А Чак было сложно оставить их одних. Она помогала общине, собирая мед для бездомных. Она никогда не уезжала далеко от дома. Она читала о тех, кем никогда не станет, о приключениях, которых у нее никогда не будет. И жизнь была вполне сносной, пока вдруг не стала невыносимой.
– У меня больше нет планов, – печально усмехнулся я.
– Бесполезно! Я уже убедился, что планы приносят только разочарования. Так что я решил просто жить, как живётся, – и всё.
Cлайд с цитатой