Никто не умел так, как Самюэл, успокоить бьющуюся в истерике женщину или до слёз напуганного ребёнка. Потому что речь его была ласкова, а душа нежна. От него веяло чистотой — в чистоте он держал и своё тело, и мысли.
... в его душе была стальная нить правдивости, и ложь, наткнувшись на нее с налету, ссекала себе голову.