Валерия Сидельникова

Чувство нереальности. Полное отсутствие уверенности в себе и шаткое состояние нервной системы. Собственные глаза предательски высвобождают море из соленых слез, которое стекает по бледным щекам и продолжает свой путь дальше по шее, растворяясь на голубой ткани и расходясь мокрыми пятнами. Страх быть непонятой и потерять уважение окружающих становится фобией всей жизни. Хотя, точнее, расположение одного единственного человека, чье существование до сих пор кажется нереальным сном и исключительно плодом ее больного воображения. Оно ведь способно на это, она точно знала. Но нет, столь невероятная и необычная личность имела место в мире, который направил на нее оружие и не давал свободно вдохнуть. И, пряча мокрое от слез лицо в подушку, она пыталась скрыться от всего мира, но хотела существовать для человека, которому было искренне плевать на то, есть она или нет.

0.00

Другие цитаты по теме

Каждое его слово, ударяясь о высокие своды её души, разносилось эхом по ее сердцу. Он старательно подбирал слова, дабы не причинить ей боль снова, но каждый раз это было все труднее и труднее. Ведь даже его молчание приносило ей массу страданий. Он был потерян, разбит и безнадежно влюблен.

Зачем же нам бежать?

Давай спрячемся под стойку,

И выхватывая шпагу,

Приглашаешь свою жизнь.

На дуэль с самим собой,

С самим собой.

Порой я с головой погружаюсь в мир воспоминаний, ласкающий меня колкими шипами хрупкой, иссохшей розы по чувствительным местам моей ноющей души. И я не могу остановить горьких слез потери, сдержать истошного внутреннего стона и пережить это состояние с достоинством, продолжая падать в бездну безумия и отчаяния с невероятной скоростью, без возможности остановить адскую воронку, затягивающую в прошлое так стремительно и бесповоротно.

Мои личные дела оставались все так же плохи и беспросветны, что и раньше.

Можно сказать, они были такими с дня рождения. С одной лишь разницей — теперь я мог время от времени выпивать, хотя и не столько, сколько хотелось бы.

Выпивка помогала мне хотя бы на время избавиться от чувства вечной растерянности и абсолютной ненужности.

Все, к чему бы я ни прикасался, казалось мне пошлым и пустым.

Боль эхом отразилась от хрустального свода прекрасного замка, стены затрещали от резкого импульса, вырвавшегося из ее раненой груди, но глаза оставались холодными, наполненными тихой грустью и поздним озарением. Апатия навалилась на плечи, она, не в силах выдержать этого груза, упала посреди разрушенного, наполненного светом зала. Находясь под чарами безумного безразличия и совсем потеряв способность здраво мыслить, она направляет свой светлый взор на открывшееся над головой прозрачно-голубое ночное небо. Капли слез, ранее пролитых в этом священном месте, наблюдают за ней сверху, обрамленные ярким звездным светом, кружат в масштабном танце меланхолии, так и норовя сорваться вниз, коснуться ее щек, пробежать по светлому подбородку и вновь вернуться на небосвод. Желание продолжать начатое, бороться за собственный мир тают на глазах, словно снежинка в руках, как и желание жить. Так, сжавшись в комочек посреди огромного, светлого и холодного мира, она с немой печалью в глазах отдалась черной, страшной апатии, пожравшей ее нежную израненную душу.

Апатия к будням.

То чувство, как будто с температурой в кровати:

скорее хочется вскрыться, нежели что-то менять.

И в каждом сне возвращаешься в лето,

сжимая конверты счастливых билетов.

Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного – спать. Я одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал.

Он сознавал, что положение его безнадежно, что он — жертва хронической меланхолии, что будь он постоянно предоставлен себе, он давно бы уже окончательно пристрастился к тем снадобьям, которые и теперь-то подрывали его телесное здоровье.

Голова-маятник качнулась из стороны в сторону, зациклившись на одном движении. Красивые продолговатые пальцы сдавили край простыни. Стройная фигура содрогнулась в лихорадочном вдохе, светлые, наполненные слезами глаза широко распахнулись. Тень прошлого медленно растворялась в утреннем свете, постепенно наполняющем просторную комнату. Кошмар, только что пережитый ею, все еще тянул костлявые пальцы к изящной тонкой шее, не думая расставаться со столь сладкой добычей. Страшный темный мир, неизвестный ей доселе, тот мир, в глубине собственного сознания, который поглотил ее с головой, не желая отпускать в реальность, казался единственным истинным. Судорога пробежала по коже, изводя болью и нагоняя еще больший страх, словно попытка вернуть сознание во мрачный сон, охвативший каждую клеточку ее тела. Нежно лаская прозрачную ткань, свет зари залил комнату, отогнав мрак, поселившийся в душе за ночь, и очищая разум и чувства. Но она знала. Знала, что страшный сон вернется вновь следующей ночью.

Потерянная без источника света, находясь в тени, я падаю в самые глубины сознания, подвергаясь смертельной опасности.

Ты — мой воздух,

Ты — мое сердце и мое сознание,

И без тебя я задыхаюсь,

Все глубже опускаясь на глубину своего сознания.

Последний, отчаянный вдох, в попытке найти силы, чтобы остаться живым,

Оставляет после себя несколько быстро уходящих на поверхность пузырьков надежды.

...I'm finally breaking.