«В пору цветенья вишни сродни облакам — не потому ли стала просторней душа, словно весеннее небо...» Так говорил поэт о сакуре.
На востоке говорят: не прогоняй пришедшего, не задерживай уходящего.
«В пору цветенья вишни сродни облакам — не потому ли стала просторней душа, словно весеннее небо...» Так говорил поэт о сакуре.
На востоке говорят: не прогоняй пришедшего, не задерживай уходящего.
Светает... Не в силах тоски превозмочь,
Заснуть я не мог в эту бурную ночь.
Чрез реки, и горы, и степи простор
Вас, братья далекие, ищет мой взор.
Что с вами? Дрожите ли вы под дождем
В убогой палатке, прикрывшись плащом,
Вы стонете ль в ранах, томитесь в плену,
Иль пали в бою за родную страну,
И жизнь отлетела от лиц дорогих,
И голос ваш милый навеки затих?..
О господи! лютой пылая враждой,
Два стана давно уж стоят пред тобой;
О помощи молят тебя их уста,
Один за Аллаха, другой за Христа;
Без устали, дружно во имя твое
Работают пушка, и штык, и ружье...
Но, боже! один ты, и вера одна,
Кровавая жертва тебе не нужна.
Яви же борцам негодующий лик,
Скажи им, что мир твой хорош и велик,
И слово забытое братской любви
В сердцах, омраченных враждой, оживи!
Блеск искристых снегов
созерцаю завороженно,
серебристую даль -
и не знаю, о чём тоскует
беспокойное мое сердце...
... Я болен.
Мой крик беззвучен.
Я тихо иду в ночи.
Колышется плач паучий,
Бесшумно журчат ключи,
Замки открывая лучше,
Чем золото и мечи,
И дремлют в овраге тучи.
Я болен.
Неизлечим.
По твердому гребню сугроба
В твой белых, таинственный дом,
Такие притихшие оба,
В молчании нежном идем.
И слаще всех песен пропетых
Мне этот исполненный сон,
Качание веток задетых
И шпор твоих легоньких звон.
осень опять надевается с рукавов,
электризует волосы — ворот узок.
мальчик мой, я надеюсь, что ты здоров
и бережёшься слишком больших нагрузок.
мир кладёт тебе в книги душистых слов,
а в динамики — новых музык.
Всё меньше о себе — всё чаще обо всём -
о чёрных тополях, о врёмени, о снеге,
о том, как три звезды сверкают за окном,
как, тяжело дымясь, охладевают реки.
Всё больше обо всём. О схожести судеб,
Всё реже о своей недостижимой цели.
Как мало надо нам — огонь, вода и хлеб,
да воздуха глоток, да чтобы птицы пели...
— Вероника Франко, вы обвиняетесь в колдовстве! Вы сознаетесь в содеянном и полагаетесь на милость Господню или выслушаете мой приговор.
— Я сознаюсь, ваша светлость.
— Это Богоугодный поступок. Говорите.
— Я сознаюсь, что любила человека, который не мог жениться на мне, потому, что у меня не было приданого. Я сознаюсь, что у меня была мать, которая научила меня другому образу жизни. Которому я противилась сначала, но потом приняла. Я сознаюсь, что стала куртизанкой. Что наслаждалась своей властью, доставляя удовольствие многим мужчинам, которые не принадлежали мне.
— Ваша милость, она не говорит о покаянии.
— Сознаюсь, что стала свободной шлюхой, а не покорной женой. Сознаюсь, что получала больше экстаза в страсти, чем в молитве. Такая страсть сама по себе молитва. Я сознаюсь... сознаюсь, что молила о том, чтобы снова почувствовать губы своего возлюбленного, объятия его рук, его ласку.
— Вероника, прекрати! Спасай свою жизнь, пожалуйста.
— Я уступила своей любви, я не откажусь от неё. И я сознаюсь, что очень хочу снова загораться и пылать. Наши мечты уносят нас далеко от этого места... и мы больше не принадлежит сами себе. Я знаю, что всегда... всегда он будет принадлежать мне.
— Ваша милость, надо ли слушать её? Она может всех нас околдовать.
— Если бы я не выбрала этот путь, прожила жизнь по-другому, покорной женой своего мужа, моя душа не испытала бы счастья любви и страсти. Сознаюсь, что эти долгие дни и ночи были бы худшим злом, чем вы могли причинить мне.
— Закончили?
— Нет, ваша милость. Вы все, кто сидит здесь, кто истосковался по тому, что я могу дать и не может противостоять силе женщины, тому, что лучше всего удалось создать Господу, то есть нас. Наши желания, потребность любить, которое вы называете грехом, ересью и бесчестьем...
— Довольно! В последний раз, пока не произнесут приговор — вы раскаиваетесь?
— Я раскаиваюсь, что у меня не было иного выбора. Я не раскаиваюсь в своей жизни.
Если я спрошу тебя о любви, ты процитируешь мне сонет, но никогда ты не смотрел на женщину и не был полностью уязвим. Ты не знал женщину, с которой тебе хорошо. Ты не чувствовал себя так, будто Бог специально для тебя послал на землю ангела, который спасёт тебя от глубин ада. И тебе неизвестно, что значит самим быть ангелом для неё. Так же сильно любить её, пройти с ней через всё, через рак. Ты не знаешь, каково спать в больнице на стуле два месяца, держа её за руку, потому что врачи видят по твоим глазам, что часы посещения — правила не для тебя. Ты не знаешь о настоящей потере потому, что такое можно понять, лишь когда любишь кого-то.
Просто мені
Так хочеться
Бути там, де і ти,
Так хочеться
Жити в тебе в полоні
І бачити
Як тікають від мене сни
В твої долоні...
Просто мне
Так хочется
Быть там, где и ты.
Так хочется
Жить у тебя в плену
И видеть,
Как убегают от меня сны
В твои ладони...