Ночью город, независимо от времени года, выглядит по-праздничному.
Иногда кажется, что бескорыстных поступков больше нет, что люди погрязли только в обидах, сплетнях и недовольствах, но потом, словно весенний лучик света, приходит некто и доказывает, что это не так. Зачастую люди, боясь боли и того, что от них отрекутся, предпочитают держать дистанцию, не позволяют подойти достаточно близко, чтобы можно было за этими масками недовольства увидеть милую и ранимую сущность.
Если не любишь свою работу, то это превращается в настоящую пытку. Тратишь колоссальное время на то, что тебя угнетает. Как от этого невзлюбить жизнь?
Макс, уже полностью одетый, по-турецки сидел на постели и что-то читал в тетради. За его спиной виднелся ноутбук.
— Что ты делаешь? — полюбопытствовала я, замерев в дверях.
Он поднял голову и, улыбнувшись мне, ответил:
— Перечитываю свою свадебную клятву, которую только что написал.
— Ты делаешь это без двадцати семь утра, за два часа до важного мероприятия, где ты должен быть предельно сосредоточен?
— Ты всё правильно поняла. Я рискую победой нашей команды ради тебя.
— Твои коллеги меня проклянут.
— Мои глаза значительно выше, — без всякого выражения сказала девушка, точно повторяя движения Джона. Замечание журналистки вызвало у него улыбку: так тонко намекнула, что смотреть в вырез её платья ему запрещается.
— Вы не оставляете вашим воздыхателям шанса, — проговорил Луго, поднимая взгляд. — Для многих мужчин кольца на пальцах дам — всего лишь украшение, но повесить на цепочку — это уже будет посерьёзнее. Всё равно что знак стоп. Если другие, посетившие это торжество, только делают вид недоступности и безразличия к знакомству с определённым подтекстом, тем самым пытаясь набить себе цену и заинтересовать собой, вам же не приходится делать вид — я вижу в ваших глазах холод, даже, кажется, мои кончики пальцев, соприкасаясь с вашего кожей, немеют от вашего безразличия к такого рода теме. Это делает вас желанной.
Они, смотря друг другу в глаза как противники, изучающие своего оппонента, сделали в танце круг.
— Неужели? — в интонации Никки звучало полное равнодушие.
— Я считаю, что слишком доступные, не только в плане секса, а в плане вседозволенности, девушки, а если ещё прибавить чрезмерную приставучесть, лишь отталкивают парней. Нам нужно чувствовать себя охотником. Когда возле твоих ног валяется дохлая мышь, которая согласна на все и при этом считается себя дикой пантерой — это смотрится жалко. Убого, — чётко проговорил каждое слово Луго. — К тому же такие девушки своим поведением провоцирует то, что ими пользуются, в принципе, есть и подобная категория парней. Таких людей используют для своих целей, часто интимных, но я никогда бы не стал связывать свою жизнь с девушкой, которая в первую же встречу прыгнула мне в постель, позволяя делать с собой всё что угодно. Вы догадываетесь почему?
— Из-за того, что с такой же лёгкостью она может прыгнуть в кровать к другому? — предположила Либерт.
— Точно. Зачем мне нужна девушка общего доступа? — сказал именинник, кружа с Никки в танце и не обращая внимания на остальных. — Поэтому на общем фоне Вы смотритесь царственно. Не из-за того, что якобы задираете нос, а потому что вы знаете себе цену. Понимаете, что вам нужно и не станете размениваться на мелкую монету. Даже сюда вы пришли за какими-то своими целями.
— С чего вы так решили? — на этот раз послышалась лёгкая заинтересованность.
— Зачем приходят на подобные мероприятия? — Луго кивнул в сторону бара. — Вон там особенно становится понятно стремление многих: найти себе кого-нибудь. Кого именно — это уже имеет второстепенное значение. Многие дамы из зала, стоит мне поманить их рукой, кинутся ко мне на шею, не из-за того, что я им особо симпатичен, а из элементарного расчёта: мужчина, способный организовать подобную вечеринку, имеет кое-какие деньжата в кармане.
— И немаленькие, — заметила Либерт.
— Да, — не стал отрицать Джон. — Одни ищут себе спонсора, другие сексуальные приключения, но все они очень чётко выделяются из толпы, как бы они не хотели это скрыть. Немного за ними понаблюдав или обменявшись парой фраз — и всё. Уже знаешь, кто и зачем пришёл. Взгляд и язык тела их выдаёт. Ваше же тело сигнализирует о том, что вы не ищете любовника или спонсора.
— Может быть, я пришла только чтобы развлечься? — произнесла девушка, поворачиваясь вокруг своей оси, чуть-чуть касаясь руки Луго, которую он держал у неё над головой.
— Вы слишком серьёзны для человека, который пришёл танцевать, — возразил мужчина, снова привлекая к себе Никки и заходя с ней на новый круг танца.
— Возможно, я хорошая актриса?
— Нет, Никки, вы не играете. Иначе бы уже пустили в ход женское оружие невероятной мощности — кокетство.
— Да и Вы, как понимаю, не пытаетесь добиться чего-то из тех пунктов, которые озвучили, — сказала журналистка. — Иначе бы не говорили со мной так открыто.
— Мне казалось, что вы из тех женщин, которые любят правдивость и прямоту. Разве я ошибаюсь, мисс Либерт?
— Мы разве с вами знакомы? — настороженно спросила девушка.
— Скорее, это одностороннее знакомство. Вернее, даже с вашей работой. Читал последние статьи, которые вы написали, — хочу сказать, у вас дар излагать свои мысли и наблюдения. Ещё тогда подумал, что с вами приятно быть рядом и разговаривать. Спасибо что сегодня пришли ко мне на день рождения и позволили лично убедиться в правдивости моего предположения, — музыка стихла, и Луго, завершив их танец, сделал поклон. — И благодарю за наш танец, Никки.
Он выпрямился и, подойдя к ней ближе, чтобы она его наверняка услышала, добавил:
— Я чувствую в вас гордость. Прекрасно. Это значит, что вы не станете пресмыкаться перед сильными и не продадитесь тому, кто больше заплатит. Я разбираюсь в подобных вещах… Желаю вам и впредь быть такой, как сейчас.
— Спасибо… — произнесла журналистка. — Я же хочу пожел…
Но она не смогла договорить: Луго поднёс палец к её губам и, качая головой, тихо протянул:
— Ш-ш-ш-ш… у меня уже всё есть. И мне больше ничего не нужно. Возможно, я бы хотел быть к вам ближе… но кто-то другой успел покорить ваше сердце. Даже если я буду пытаться вас добиться — это ни к чему не приведёт. Вы даже ни разу не попытались со мной пококетничать. Я даже завидую тому счастливчику, чьё кольцо у вас на шее. Надеюсь, он достоин Вас. И знаете, пользуясь случаем, хочу вам сообщить один секрет, который едва ли таким является, чисто из-за мужской солидарности к вашему избраннику: неправильные женщины — эгоистичные, ведущие глупые разговоры, скучные и однообразны — выдавливают мужчин как апельсин в соковыжималке. Правильные — бодрят как утреня роса! Оставайтесь и впредь «правильной».
Джон, совсем как в самом начале, взял Никки за руку и, поцеловав тыльную сторону её ладони и сделав поклон, направился в толпу.
Многие думают, что запечатление происходит только в животном мире, но человек — тоже животное. Подобное происходит и с нами, многие это называют первой любовью, но факт остается фактом — тот, чей образ запечалится на сетчатке глаза — займет привилегированное место в сердце и в душе. А это уже нерушимая клятва, привязанность, которую нельзя разрушить. Вы можете не видеться, но даже через десять лет, стоит только заметить знакомый силуэт или услышать голос этого человека, как всё нутро отзывается, будь ты трижды замужем. Природу не обманешь. Это ты себя можешь водить вокруг пальца, уверять в любых истинах, но она, подобно ритуальным барабанам, призовет к себе.
Не все продажные — я прекрасно это понимаю. Я так же признаю, что не все журналисты правдолюбы, есть и такие, кто гоняется за «грязью», а потом и публикуют это. Но нельзя сказать, что журналисты — это плохо и они не нужны. Полицейские прибегают к услугам журналистов, прося написать «утку», чтобы поймать преступника. Полицейские и журналисты в одной лодке, только гребут каждый своим веслом. Если правильно синхронизировать движения, лодка будет плыть плавно, не доставляя никому неудобств.
— Нам необходимо расстаться. С самого начала происходящее между нами напоминало акт забытья, как если бы мы так пытались забыться в объятиях друг друга. Но мы оба понимаем, что это неправильная любовь. Иллюзия, стремление быть нужным хоть кому-то, желание любить кого угодно, например тебя.
После слов Никки всё стало на свои места: и нервозность девушки и её желание находиться как можно дальше от меня. Фразы прозвучали чудовищно обличительно, они подобно острым гвоздям проникали внутрь, оставляя на поверхности только шляпки. Но в тоже время я был благодарен девушке за то, что она нашла в себе силы и сказала всё как есть, вместо того, чтобы продолжать этот странный и не очень приятный для нас обоих танец непонимания.
— Ты уверена? Может быть… — я замолчал, думая, какую роль в этом сыграл Макс. — Ты всё это время об этом думала?
— Да… прости… — Никки нервно сглотнула, но продолжила стойко переносить мой взгляд. — Я взвешивала, оценивала и поняла, что продолжать мучать тебя и себя — неправильно.
— Дело во мне? — мне было важно знать, скорее даже поучительно, что послужило толчком для расставания — я сам или нечто, над чем я неподвластен.
— Нет, ты тут совершенно не при чем. Прозвучит очень заезжено, но ты правда очень милый, хороший, добрый и отзывчивый, но…
От её слов у меня перехватило дыхание, и мысленно я добавил: «Ты очень классный парень, но ты для меня только друг».
— Но… — Никки замялась, не зная что ещё добавить. Происходящее было нелёгким делом и для неё, так что я поспешил на выручку:
— Но у тебя нет по отношению ко мне чувств, которые бы помогли нам создать прочный союз, — прозвучало несколько театрально, но это первое, что мне пришло в голову. В конце концов, все постановки полностью или частично взяты из жизни.
К тому же мне не хотелось расставаться плохо, Никки была рядом со мной в серьёзные в для меня моменты, так что она просто не заслужила, чтобы я выплёскивал на неё своё недовольство и горечь от разрыва. Мы взрослые люди и понимаем, что насильно мил не будешь. И удерживать другого посредствам шантажа или ещё каким-нибудь вымогательством — это низко, глупо и эгоистично.
— Джеффри, я виновата, что… — начала Никки, но я перебил её.
— Ты совершенно ни в чём не виновата. В тот момент мы оба хотели того, что получили. Сейчас же, подумав, ты поняла, что нужно повернуть в другую сторону. Я это понимаю. И принимаю, независимо от того, что об этом думаю и чувствую. Потому что видеть тебя всю на нервах — это намного хуже, чем единовременно принять факт расставания. Я могу приковать тебя наручниками к батарее и уговаривать остаться со мной, но станем ли мы от этого счастливее?
— Вы бы пошли все отсюда, — сказала Анжелика, двигая кистями рук, словно выметая нас из комнаты. — Я быстренько расправлюсь с посудой и…
— Верно, — поддержала её Либерт, — а то только мешаться будете нам.
— Понимаете, кто выгнал мужчин из Эдема? — поинтересовался Кросс, когда мы переместились в гостиную.
— Но были изгнаны мужчина и женщина, — напомнил Джефф другу, и, подняв упаковку от карт, убрал в них колоду.
— Уверен, все было совсем не так! — несогласно покачал головой нейрохирург. — На самом деле женщина прогнала мужчину, чтобы он не путался под ногами и не мешал наводить порядок, а затем, когда она соскучилась, то отправилась за ним. Она разыскала его, но найти дорогу обратно не смогли, и тогда они взяли и придумали историю про змея, яблоко и разгневанного Бога, потому что это звучит впечатляюще, чем рассказ о позабытой тропе в плантации фруктов.
Cлайд с цитатой