— Всё-таки плохо, когда к человеку всё сразу приходит.
— Что, «всё»?
— Что? Счастье.
— А как оно должно приходить?
— Постепенно и очень долго. Так, чтобы на всю жизнь хватило. А то вспыхнет, как спичка. Ни света, ни привета...
В счастье, подлинном счастье — всегда прикосновение вечности к душе, и потому оно открыто смерти: подобное познается подобным. В суете же нет вечности, и потому она ужасается смерти.
– Миша, такое ощущение, будто ты в секте состоишь или наркотики принимаешь – такой весь из себя тихий, спокойный, гармоничный. Улыбаешься ходишь.
– Очень жаль, что в этой стране таких людей принимают за сектантов или наркоманов, – ответил он.
– Ты что, с ума сошёл?
– Да. Это лучшее, что может случиться с каждым из нас. Вот только кто и куда сходит?
– Куда? В безумие.
– В без умие.
Для счастья не всегда нужно что-то новое. Поиски лучшего порой могут привести к потере того, что тебе дорого.
Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные, что, как бы он ни был счастлив, жизнь рано или поздно покажет ему свои когти, стрясется беда — болезнь, бедность, потери, и его никто не увидит и не услышит, как теперь он не видит и не слышит других.
Иметь в себе самом столько содержания, чтобы не нуждаться в обществе, есть уже потому большое счастье, что почти все наши страдания истекают из общества, и спокойствие духа, составляющее после здоровья самый существенный элемент нашего счастья, в каждом обществе подвергаются опасности, а потому и невозможно без известной меры одиночества.
Желание счастья в человеке столь велико, что он способен сделать несчастливыми множество людей.
Тот, кто переполнен радостью, не наблюдателен: счастливцы — плохие психологи. Только беспокойство предельно обостряет ум, только ощущение опасности заставляет быть зорче и наблюдательней.
Cлайд с цитатой