– У вас такой юный вид. Думаю, вы не будете возражать, если я спрошу, сколько вам лет.
– Мне двадцать один.
Она закатила глаза.
– Потрясающе. Неужели кому-то ещё бывает всего двадцать один?
– У вас такой юный вид. Думаю, вы не будете возражать, если я спрошу, сколько вам лет.
– Мне двадцать один.
Она закатила глаза.
– Потрясающе. Неужели кому-то ещё бывает всего двадцать один?
…Есть люди или поступки, от которых в конечном итоге ничего не остаётся, что можно было бы сохранить, потому что ничто с тобой не перекликается.
…Люди часто пытаются обрести через секс то, что гораздо проще обрести другими путями.
Когда у тебя муж и ребёнок, знаешь ли, всё немного иначе.
– Так ты хочешь влюбиться? Наверное, скоро влюбишься, и если это случится, наслаждайся, потом будет труднее.
– Любить кого-то?
– Влюбиться. Или даже иметь желание заниматься любовью.
– Что может быть скучнее прошедшей истории! – произнесла Терез с улыбкой.
– Возможно, будущее, у которого нет никакой истории.
…У всех взрослых есть секреты.
Никогда нет твёрдой почвы под ногами. Всегда как будто гравий, немного уходящий из-под ног, шумный, чтобы целый свет мог слышать, чтобы сам человек тоже всегда прислушивался в ожидании громкого, грубого шага незваного гостя.
... Когда ты старше двадцати пяти, сваливать вину на родителей запрещается.
С годами, я думаю, каждый нормальный человек дозревает до здорового консерватизма, и напоминание о его юношеских призывах к буре, если таковые имели место, ему крайне неприятны.
Женщине столько лет, на сколько она выглядит в глазах мужчины, которому она нравится.