Из самой надежной тюрьмы в одиночку убежать невозможно.
Я на лесоповале сотни пил затупил,
И под шепот кандальный по ночам чифирил,
У кормушки не пасся, как последний шакал,
Я пронюхал, где трасса, и однажды бежал.
Мне назад ходу нету... Ай, да вроде не так!
Слышу сзади по следу лай служебных собак.
— Рад вас видеть, начальник! Жаль, что встреча не в масть...
Вот и к хате подчалил: — «Кто тут временный? Слазь!»
— Вы уверяли меня в своей невиновности, однако при первой же возможности сбежали из тюрьмы.
— Там дурно кормят.
— Если ложкой копать, то через четыре года мы будем дома. Понимаешь?
— Я тебе говорю, что если повнимательнее изучить вот эту схему, которую я достал, то, может быть, получится пораньше, чем через четыре года. Нам осталось сидеть два! Нахрена нам четыре года копать туннель?!
Да, я сидел. Это было давно, но раз всем интересно — не насилован, нет! Не так чтобы очень, а если и очень, то точно не слишком.
Узник терпит своё заточение, пока нет надежды на побег. Стоит ей только появиться, стоит ему глотнуть воздуха свободы, как он в ужасе взирает на своё соломенное ложе и вздрагивает при звуке кандалов.
— Если не начнёте говорить, то проведёте в тюрьме всю оставшуюся жизнь!
— На всю оставшуюся жизнь? Это ещё как понять? С моей паршивой печенью, высоким холестерином и гнилой простатой? Никак не больше трёх месяцев. Спасибо, развеселил!
Cлайд с цитатой