Мы входим в Церковь дверьми покаяния. Это общий закон, и нет исключений.
По большому счёту, каждый из нас должен был бы понимать сам, что жизнь все равно придется прожить со страдающим сердцем, и утешение — целостное, полное, чистое — ожидает человека, но — в жизни будущего века. Мы вроде бы понимаем это... и не понимаем одновременно.
Семья — единственное место в мире, кроме монастыря, где послушание в нормальных формах может быть полезно.
Аскеза — это упражнения. Существуют некие упражнения, которые насилуют грехолюбивую природу ради чего-то большего. Это как работа гончара над глиной: сначала он бьёт её кулаками и ребром ладони, а потом уже что-то делает из неё. Аскетизм — упражнение, требующее времени, энергозатрат, терпения, преодоления боли и неудач. Это некое универсальное явление.
Церковь открывается человеку как реальная жизнь. Не как дополнение к обычной жизни, а как жизнь настоящая. Просто «пришить» ее (в виде празднования Пасхи и Рождества, к примеру) толстыми белыми нитками к своей позорной, некрасивой жизни не получится. Церковь — это реальность.
Всё, что даётся человеку, дано от Бога, а не от человека. Обстоятельства жизни — это некие движения рук Божиих, которые и ставят барьеры, и снимают барьеры, прикасаются к человеку или трясут его за плечи.
Прежде чем приступить к подвигам, малым или большим, человек должен узнать себя. Каждый человек неповторим.
Часто думают, что покаяние состоит в том, чтобы только сожалеть о сделанных грехах. Но сожаление о грехах — это еще не покаяние, это всего лишь его составная часть.
Господь весьма любит кающихся; у Него готово прощение грешнику, только бы оставил он лукавство свое, и получит оставление грехов.
Cлайд с цитатой