С нашим государством нельзя играть в азартные игры, у него вся карта краплёная! Всё равно будешь в дураках. У нас спокойным можно быть только в гробу.
В Петербурге сидят дураки. Они размышлять не любят, а прямо брякнут — закрыть залив на веки вечные и удивить Европу. Ежели бы вы упомянули слово «открыть», то государственные мужи, может быть, призадумались бы, а раз закрыть — так закрыть. Закрывать — это для них святое дело...
— А я узнаю Черноморск? Где частный капитал? Где акционерное общество со смешанным капиталом? Где это всё? Безобразие! Так. Вот мы и кончили. Например, «Интенсивник». Он получил аванс на поставку чего-то там. Получил аванс и сейчас же лопнул. Кто-то схватил на этом большой куш.
— А кто фактически руководил?
— Кто его знает! Это был один человек. И он был голова. Я ему пальца в рот не положил бы. Фунт его не знает. Он должен только сидеть. В этом моя профессия. Так не морочьте голову занятому человеку. Будете брать председателя? Я беру недорого, 120 рублей в месяц на свободе и 240 — в тюрьме. 100 процентов надбавки за вредность.
— Пожалуй, возьмём. Подайте заявление уполномоченному по копытам.
Государство ломает кости тому, кто перед ним не сгибается или не встречает его с любовью, как невеста жениха. Государство есть сила. Это — его главное. Поэтому единственная порочность государства — это его слабость. «Слабое государство» — contradictio in adjecto [Противоречие в определении (итал.)]. Поэтому «слабое государство» не есть уже государство, а просто нет.
— Что это за проверка?
— Преданности. Или ее отсутствия.
— Ты никогда обо мне не слышал и думаешь, что я мелкая сошка. Но прикол в том, Бишоп, что ты потому и должен играть в игры, чтобы доказать, что ты на своем месте. Дорогой, я переводила миллионы в Саут-Бич, еще пока ты продавал сувенирчики на венецианских каналах. Хочешь померятся членами — вызови своих ребят и купи линейку. Хочешь поговорить о делах — позвони, когда подрастешь.
Анекдот хочешь, а?
Представляешь, подходит к милиционеру человек и говорит: «Хочешь, я тебе политический анекдот расскажу?»
Он говорит: «Ты с ума сошёл, я же милиционер!»
А он говорит: «Ну я тебе два раза расскажу».
— Ненавижу...
— Что?
— Русскую литературу ненавижу!
— Почему?
— Почему? Сто лет сами себя говном поливаем, остановиться не можем. Сто лет! Всё подряд: попов, господ, власть, любую власть. Как это Некрасов — пьянь, картёжник: «широкую, ясную грудью дорогу проложит себе…» А? Проложили... ненавижу! Ни стыда, ни греха, ничего нет. Всё потеряли, всё можно, всё. Всё сами сделали, всё своими руками сделали. Что, я что-то не видел? Мы что-то не видели? Не понимали что-то? Я всё видел, всё понимал. Только ручками своими ни к чему прикасаться не хотел. А зачем? Пусть это кто-то другой... Пусть это как-то само... И успокоились — страна большая: здесь загадим — туда перейдём на чистую травку, там усядемся. Места много. Обойдётся... а не обошлось! Какую страну загубили, вот этими руками, вот этими руками какую страну загубили? Целый мир загубили! Человека русского, государство русское загубили. Как теперь с этим жить, капитан?.. Как жить, капитан?
Психологический признак кризиса государственности — это когда средний гражданин страны чувствует себя умней правительства.
— Погоди! Чего ты хочешь?
— Справедливости.
— Где я тебе её возьму? Государство чем справедливее, тем слабее. А у нас геополитических врагов — как у вас тараканов.
Cлайд с цитатой