Когда его спрашивают, чем он объясняет такой впечатляющий триумф, он отвечает: «Обычным везением. – Он лукаво улыбается нашему корреспонденту. – И конечно, капелькой волшебства».
Кусочки утраченного времени, когда люди еще верили в волшебство и половины мира не было на картах.
– Где волшебство, я вас спрашиваю? – поинтересовался он. – Где ковры-самолеты, и гаитянское вуду, и одинокие стрелки, и обнаженные леди, привязанные к железнодорожным путям? Где индейские следопыты, и четверорукие богини, и пираты, и гигантские обезьяны? Где, черт побери, космические пришельцы?
... Боялся, что, если остановится хоть на секунду, утратит движущую силу и вяло плюхнется обратно в старую жизнь.
Даже самый скучный и неинтересный герой станет больше похож на человека, если подарить ему любимое существо. Ребенка, возлюбленного или хотя бы собаку.
Каждый день он просыпался в ожидании, что все изменится, но каждое утро ничем не отличалось от предыдущего.
Он скучал по кино и театрам Лондона, по музыкальным магазинам, галереям, музеям. Он скучал по людям. Ему не хватало привычной лондонской речи, шума машин, запахов.
Ностальгия обрушилась на него, не успел он понять, что происходит. Она опутала его, как плети ежевики.
Я ж про настоящие путешествия, сынок. Не про всякую чушь из туристских брошюр. Парижский Новый мост ранним утром, когда никого нету, одни бродяги выползают из под мостов и из метро, а солнце отражается в воде. Нью Йорк, Центральный парк весной. Рим. Остров Вознесения. Перебраться через итальянские Альпы на ослике. Уплыть с Крита на каике зеленщика. Пересечь Гималаи пешком. Есть рис с листьев в храме Ганеши. Попасть в шторм у берегов Новой Гвинеи. Встретить весну в Москве, когда целая зима собачьего говна из-под талого снега лезет.
Нельзя тосковать по тому, чего никогда не было. И все же не мог избавиться от ощущения, будто нечто безнадежно потеряно, безнадежно неправильно.
Cлайд с цитатой