Привыкшая к слепому страху душа неспособна заботиться о собственном спасенье: она не избегает, а убегает, а опасности легче ударить нас сзади.
Есть люди, которые живут без всякой цели, проходят в мире, точно былинка в реке: они не идут, их несет.
Привыкшая к слепому страху душа неспособна заботиться о собственном спасенье: она не избегает, а убегает, а опасности легче ударить нас сзади.
Есть люди, которые живут без всякой цели, проходят в мире, точно былинка в реке: они не идут, их несет.
Короткую жизнь мы не получаем, а сами делаем ее такой; не бедны мы жизнью, а пользуемся ею расточительно.
Всякий человек столь же хрупок, как все прочие: никто не уверен в своем завтрашнем дне.
Каждого можно развить.
Это проживание освобождает.
Твой мир больше не состоит из «своих» и «чужих»,
тебя больше не пугают беспросветные имбецилы.
Каждого можно развить,
но не нужно –
сладчайшая из прибавок.
Она делает мир мягким и сахарным.
Сделай первый шаг и ты поймешь, что не все так страшно.
(Сделай шаг вперед — и ты поймешь, что многое не так страшно как раз потому, что больше всего пугает.)
Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям, – никогда не будет счастлив тот, кого мучит вид большего счастья… Когда тебе придет в голову, сколько людей идет впереди тебя, подумай, сколько их следует сзади.
Мы не осмеливаемся на многие вещи, потому что они тяжелые, но тяжелые, потому что мы не осмеливаемся сделать их.
(Мы на многое не отваживаемся не потому, что оно трудно; оно трудно именно потому, что мы на него не отваживаемся.)
(Мы боимся чего-то не потому, что это сложно. Это сложно, потому что мы этого боимся.)
Любовь к Богу изгоняет всякий страх из души, кроме страха греха. А страх греха — это и есть страх Божий.