Чарльз Диккенс

Взошло яркое солнце — а оно было очень ярким — и позолотило тысячи поднятых к верху лиц, столько невыразимо гнусных в своей жестокой радости и злобе, что человек должен устыдиться своего обличия и отпрянуть от самого себя, уподобившегося в тот момент самому диаволу. Казнь двух жалких созданий, виновников этого отвратительного зрелища, не вызвала у толпы никаких чувств, никакой жалости, никаких мыслей о том, что на самом деле две бессмертные души отправились на Страшный суд. Непристойности не стихали, словно бы в этом мире никогда не слышали имени Христа, словно в людях нет никакой веры, а те, кого только что вздернули на воздух, сравнялись с животными.

Другие цитаты по теме

Нам дана жизнь с непременным условием храбро защищать её до последней минуты.

Однажды джентльмен – и всегда джентльмен.

Язык – штука очень хорошая, если только он не женский.

Для меня нет необходимости выражать свое искреннее согласие с принципом облагораживания характера людей и облагораживания характера их развлечений. Я всегда придерживался мнения, что подобные попытки отнюдь не свидетельствуют ни о том, что на них смотрят свысока, ни о том, что с ними обращаются как с детьми.

Очень приятно, с какой силой утверждает себя новая английская школа. Внимание к простым людям, проявившееся в заботе об их удобствах, также восхитительно и достойно всяческих похвал. Но им нужно больше развлечений и особенно (так мне кажется) что-нибудь движущееся, будь то хоть вращающийся фонтан. Они проводят свою жизнь у машин, и все это для них слишком неподвижно, так что искусство ускользает от их взгляда.

Наша совместная жизнь с госпожой Диккенс была несчастливой уже в течение многих лет. Для каждого, кто знал нас близко, без сомнения, шло ясно, что трудно найти супругов, которые бы менее подходили друг к другу но характеру, темпераменту и во всех других отношениях, чем мы с женой. Вряд ли когда-либо существовала семья, в которой муж и жена, сами по себе неплохие люди, так не понимали бы друг друга и имели бы так мало общего. Это может подтвердить наша преданная служанка (она была нам скорее другом), которая, прожив с нами шестнадцать лет, вышла замуж, но по-прежнему пользуется полным доверием г-жи Диккенс, так же как и моим. Она имела возможность изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год близко наблюдать прискорбное состояние нашей семейной жизни, будь то в Лондоне, во Франции, Италии всюду, где мы были вместе.

Мы не раз собирались расходиться, но единственной, кто стоял на пути к разрыву, была сестра г-жи Диккенс, Джорджина Хогарт. С пятнадцатилетнего возраста она целиком посвятила себя нашей семье и нашим детям, для которых она была и няней, и учителем, и участницей их игр, и защитником, и советчиком, и другом.

Что касается моей жены, то из чувства уважения к ней лишь замечу, что в силу особенностей своей натуры она всегда перекладывала заботу о детях на кого-либо другого. Я просто не могу себе представить, что сталось бы с детьми, если бы не их тетка, которая вырастила их, снискала их искреннюю преданность и пожертвовала ради них своею молодостью, лучшими годами своей жизни.

Годовой доход 20 фунтов, годовой расход 19 фунтов 19 шиллингов и 6 пенсов – в итоге счастье. Годовой доход 20 фунтов, годовой расход 20 фунтов и 6 пенсов – в итоге нищета.

Мое единственное спасение — в действии. Я потерял способность отдыхать. Я глубоко убежден, что стоит мне дать себе передышку, и я заржавею, надломлюсь и умру. Нет, уж лучше делать свое дело до конца. Таким я родился и таким умру — в этом меня убеждает, увы! печальный опыт последних лет. Тут уж ничего не поделаешь. Я должен поднатужиться и терпеть этот изъян. Впрочем, изъян ли это? Я не уверен.

Слёзы — дождь, смывающий земную пыль, что покрывает наши заскорузлые сердца.

Сейчас в Англии самая большая сенсация — американские дела. Беру на себя смелость утверждать, что вооруженная борьба продлится недолго и вскоре уступит место какому-нибудь новому соглашению между Северными и Южными штатами, но пока что манчестерские фабриканты испытывают все возрастающую тревогу.