Нацию терзает праведная дрожь,
Пучится анархией милая страна.
Армия командует направо и налево
Вся советская отчизна погружается в **вно.
Ибо — наша правда,
Наша вера,
Наше дело — Анархия!
Нацию терзает праведная дрожь,
Пучится анархией милая страна.
Армия командует направо и налево
Вся советская отчизна погружается в **вно.
Ибо — наша правда,
Наша вера,
Наше дело — Анархия!
Был такой герой — у него был гной
Злые песни петь про свою беду
Он всё время орал и с майором воевал,
И другим помешал, и себя залажал
Петля затянулась, потолок задрожал.
Петля затянулась наугад — западло!
Был такой чувак — у него был крест
Он глазами зеленел, ожидая Годо
Он всё время ждал и колёса жрал
Не дождался ничего и ушёл в никуда
Петля затянулась, потолок задрожал.
Петля затянулась наугад — западло!
Был ещё один — у него был кайф
На гитаре играть и писать стишки
А теперь он в сапогах и с ружьём на плече
Его руки дрожат, как сопля на ветру
Петля затянулась, потолок задрожал.
Петля затянулась наугад — западло!
Я всё это видал и слыхал уже не раз
Я сугубо наблюдал, закрываясь лицом
И все песни мои одинаковые
И похожи на гражданскую оборону...
Петля затянулась, потолок задрожал.
Петля затянулась наугад — западло!
Всё, что не анархия — то фашизм! Но ты хочешь быть фюрером. Он хочет быть фюрером. Я хочу быть фюрером. Мы все хотим быть фюрером!
Казарменный порядок уничтожил любовно
Запёкшуюся тряпку заскорузлого права.
Всемирные солдаты заучили дословно
Единственный параграф мирового устава:
«Соблюдай лишь один закон:
Кто сильнее — тот и прав!»
Всё, что не анархия — то фашизм! Но ты хочешь быть фюрером. Он хочет быть фюрером. Я хочу быть фюрером. Мы все хотим быть фюрером!
Люди, неспособные наполнить свою жизнь здоровой любовью к деньгам, обычно страдают патологической тягой к таким вещам, как правда, честность и справедливость.
И ведь говорят, что снаряд дважды не падает в одну и ту же воронку. Думаю, снаряд может попасть в одну и ту же воронку дважды, если воронка размером с человеческую глупость.
... известно, что никто не выделяет такую массу естественных зловоний, как благополучный человек. Что ему! щи ему дают такие, что не продуешь; каши горшок принесут — и там в середке просверлена дыра, налитая маслом; стало быть, и тут не продуешь. И так, до трех раз в день, не говоря об чаях и сбитнях, от которых сытости нет, но пот все-таки прошибает. Брюхо у него как барабан, глаза круглые, изумленные — надо же лишнюю тяжесть куда-нибудь сбыть. Вот он около лавки и исправляется. А в лавке и товар подходящий: мясо, живность, рыба. Придет покупатель: что у вас в лавке словно экстренно пахнет? — а ему в ответ: такой уж товар-с; без того нельзя-с. Я знаю Москву чуть не с пеленок; всегда там воняло.