Агата Кристи — Последнее желание

Другие цитаты по теме

Есть ещё кое-что, что говорят после чьей-то смерти, и это связано с верой (а у меня с ней…серьёзные проблемы). Случается это уже после похорон, после самой церемонии, в доме, когда все вернутся. Семья, любимые и скорбящие по умершему возвращаются в дом, едят, выпивают и предаются воспоминаниям о нём. И раньше или позже кто-то гарантированно скажет следующее (особенно после нескольких рюмок): «Вы знаете, я думаю, что он сейчас там, наверху, улыбается нам. И я думаю, что ему хорошо.» Ну…для начала…нету никакого «наверху», для людей, которым нужно поулыбаться оттуда вниз. Это поэтично и возвышенно, и суеверных людей это немного успокаивает – но его не существует. Но если бы оно существовало – если бы – и если бы кому-нибудь как-то удалось пережить смерть в нефизической форме, то, по-моему, он был бы слишком занят другими небесными занятиями, чем стоять посреди Рая и лыбиться вниз на живых людей. Что это ещё на**й за вечность? И почему это никто никогда не говорит: «Я думаю, что он сейчас там, внизу, улыбается нам»? Видно, людям никогда не приходит в голову, что их любимые могут оказаться в аду! Ваши родители могут прямо сейчас быть в аду, особенно отец! Да, б**, в аду до**ена отцов. До**ена. Даже тех, которые научили вас играть в бильярд – тупо за то, что они у вас слишком часто выигрывали. И за трах с соседкой. И за трах с соседской собакой. И кто знает, может, даже за трах с почтальоном – откуда нам знать, что у отца было на уме? Родители в аду…мне этот вариант нравится больше. А дед с бабой в аду – представьте себе это…Представьте свою бабушку в аду – жарящую пироги без духовки. И если бы кто-то попал в ад, то я очень сильно сомневаюсь, что он бы улыбался. «Я думаю, что он сейчас там, внизу, орёт нам. И я думаю, что ему охеренно больно.» Люди просто не хотят быть реалистами.

Выбраться куда? Думаешь, расправишь крылья и отправишься летать с другими ангелами? Нет никакого «после», есть только «сейчас»!

До свидания, малыш.

Я упал, а ты летишь.

Ну и ладно, улетай

В рай.

Когда придут забирать на небо

Или отправить в ад,

Я остался ещё на земле бы

Показать всему миру фак.

Я ничего не вижу, кроме этого чёртова колеса,

Вот оно поднимается, где-то под ним — леса,

Благотаные райские кущи, живой ручей.

Там я стал бы желанным, лучшим, а здесь — ничей.

Ты прошел полкруга и был таков, и каждый таков, как ты,

Потому что нет вечной жизни и дураков, никогда не боящихся высоты,

Потому что там, куда поднимается неумолимое колесо,

Кровь холодеет и останавливается, превращаясь в небесный сок.

Говорят, ад находится под землей — ты не верь им, они не знают, что говорят,

Ад — это тысячи метров над нами, где птицы небесные не парят.

Десять секунд до встречи с ним... восемь, быстрее... семь...

Те, кто оставил землю, поднимаются на чёртовом колесе.

Оно стоит на вершине мира, над раем земным и небесным дном.

Я боюсь высоты, но я знаю — туда придется идти одной.

И когда ты подводишь меня к турникету, выпуская билет из рук,

Я почти привыкаю к этому, начиная девятый круг.

Пора! Звери начинают войну,

Дышит ядом ад, мир зовет сатану.

Иуда в аду, а Фауст в раю,

А мы на краю. Пока на краю.

И умру я не на постели,

При нотариусе и враче,

А в какой-нибудь дикой щели,

Утонувшей в густом плюще,

Чтоб войти не во всем открытый,

Протестантский, прибранный рай,

А туда, где разбойник и мытарь

И блудница крикнут: вставай!

Well I'm Death, none can excel,

I'll open the door to heaven and hell...

Ещё никому не удалось создать рай на земле, зато в аду каждый человек побывал.

Мы не умираем. Мы отправляемся в ад на перегруппировку.