Забавно, но написать плохой роман так же трудно, как написать хороший, — тот же каторжный труд, та же жуть, великое множество катастроф.
Он Алексей, но... Николаич
Он Николаич, но не Лев,
Он граф, но, честь и стыд презрев,
На псарне стал Подлай Подлаич.
До изобретения аннотаций на суперобложках автор был вынужден создавать себе имя писательским мастерством.
Герои моего романа — мои собственные возможности, которым не дано было осуществиться. Поэтому я всех их в равной мере люблю и все они в равной мере меня ужасают; каждый из них преступил границу, которую я сам лишь обходил. Именно эта преступная граница (граница, за которой кончается моё «я») меня и притягивает. Только за ней начинается таинство, о котором вопрошает роман.
Роман — не вероисповедание автора, а исследование того, что есть человеческая жизнь в западне, в которую претворился мир.
Заслуга одних состоит в том, что они хорошо пишут. Заслуга других в том, что они не пишут совсем.
У писателей секса не бывает в принципе, так что всё их творчество на эту тему, по сути, строится на одних догадках.
Я часто думал, почему в Союзе писателей так много бывших (и не только бывших) работников карательных служб. И понял: потому что они действительно писатели. Сколько ими создано сюжетов, высосанных из пальца! И каких сюжетов!
В Советском Союзе писатели — очень важные люди. Сталин сказал, что писатели — это инженеры человеческих душ. ... в Америке у писателей совершенно иное положение — чуть ниже акробатов и чуть выше тюленей.
— Твой срок вышел три месяца назад, что происходит?
— Сердце не лежит. Романтическая литература больше не настоящая.
— Не настоящая? Кто бы говорил, ты пишешь о людях, которые плывут в закат на лодке.
— А что будет на следующий день, когда взойдет солнце?
— Следующего дня не существует. Не путай реальность с романтической новеллой.
Писатель, произведения которого не имели успеха, легко становится желчным критиком: так слабое и безвкусное вино может стать превосходным уксусом.
Cлайд с цитатой