И все же сожалений нет. Ступив с края, я хочу лишь падения.
Косточка сгниет. И мы тоже. Они правы. Мы — Двор червей. Мы — смертные. Мы не можем ждать целую вечность, надеясь, что они позволят нам делать то, что мы хотим.
И все же сожалений нет. Ступив с края, я хочу лишь падения.
Косточка сгниет. И мы тоже. Они правы. Мы — Двор червей. Мы — смертные. Мы не можем ждать целую вечность, надеясь, что они позволят нам делать то, что мы хотим.
Едва подавляемый конфликт нисколько его не беспокоит, а, наоборот, нравится почти так же, как открытая война.
— Хочу увидеть тебя ещё.
— Почему?
— Потому что ты, как история, которая еще не случилась и частью которой я хочу быть. Потому что хочу видеть, что ты будешь делать.
«Ты не убийца», — сказал Мадок.
Но сейчас я чувствую, что могу ей стать, могу нести смерть.
Ты не отделаешься от меня. Я и дальше буду бросать тебе вызов и позорить своей дерзостью и непокорством. Ты постоянно напоминаешь мне, что я простая смертная, а ты — принц Фейри. Ладно, позволь напомнить, что это значит: ты можешь потерять многое, а мне терять нечего. В конце концов ты можешь победить, можешь околдовывать меня, делать мне больно и унижать, но я позабочусь о том, чтобы ты потерял все, что я смогу отнять у тебя. Это я тебе обещаю, и это меньшее из того, что я могу сделать.
Жизнь — наша единственная реальная вещь. Наша единственная монета. На нее мы можем купить что хотим.
Странная вещь — амбиции. Их можно подхватить, как лихорадку, но избавиться от них непросто.