Анна Ривелотэ. Река Найкеле

Дорогой, любить тебя — это все равно, что отапливать тундру полярной ночью в расчете на урожай. Сколько бы ни сжег — результат нулевой. Ты как абсолютно черное тело, поглощающее все лучи, ни единого не отражая и не преломляя. Гигантская пиявка, которая всасывает мою любовь, пока не разбухнет и не отвалится, чтобы переварить ее и превратить в дерьмо. Знаешь, я смотрю на людей и вижу, если они хотят быть счастливыми, они не стесняются бросать таких, как ты, в самом грустном, постыдном и поучительном одиночестве и отправляются искать свое счастье. Они верят, что, пока живы, у них всегда остается еще одна попытка. И только уроды вроде меня всю жизнь мучаются какой-то призрачной надеждой, хотя каждый последующий день очевидно хуже предыдущего.

0.00

Другие цитаты по теме

Умираю от голода над банкой с засоленными мужскими сердцами. Не потому, что голова в банку не пролезает, — есть у меня и серебряная вилочка на длинной ручке, и пинцет, обмотанный стерильной ваткой, чтоб вытирать с подбородка кровавый рассол. Просто никогда, никогда я не смогу себя заставить это есть. А они, уже бессердечные, но по-прежнему ранимые, уязвимые и чувствительные, корчась как устрицы под брызгами лимонного сока, строчат анонимные письма, дышат в трубку ночами. И тишина на том конце телефонного провода может значить только одно: ешь, дорогая, я страдал, я отдал тебе все... А я голодна, и я хочу просто хлеба и просто молока — из рук человека, который счастлив любить меня. Хочу смеяться — просто так, потому, что весело, а не потому, что ничего другого не осталось. Хочу засыпать, не боясь, что меня разбудят слезы, горячие, как серная кислота. Такими слезами плачут только мужчины и только от одного несбыточного желания. Стать Единственным.

Я живу в стране незаданных вопросов. Как кот или там, кролик. Практически все, что я о себе узнаю, — из чужих уст.

Мне кажется, когда марсиане наконец-то перестанут за мной следить и заберут на межпланетном корабле в свою марсианскую лабораторию для опытов, они найдут в моей крови антитела к счастью.

Послушай: шаги мои странно и гулко и остро звучат в глубине переулка, от стен отражаясь болезненным эхом, серебряным смехом. качаясь на пьяных своих каблучках, куда я такая? — не знаю, не знаю, мой голод, мой страх. как ангел барочный, наивной любовью моей позолочен, убийственный мой. однажды тебе станет жаль этой ночи, всех этих ночей не со мной. послушай: шаги мои дальше и тише и глуше, сырой акварелью, размытою тушью становится мой силуэт. я таю, и воздух меня растворяет, и вот меня нет. есть город, деревья, дома и витрины, и странные надписи на осетрином, фигурная скобка моста. и до отупенья, кругами, часами, вот женщина с темными волосами, догнал, обернулась, простите. не та. не знаешь, теряешь, по капле теряешь, по капле, как кровь. не чувствуешь, я из тебя вытекаю, не видишь, не спросишь, куда я такая, и сколько шагов моих гулких и острых до точки, где мир превращается в остров, не обитаемый мной — огромный, прекрасный, волшебный, холодный, ненужный, пустой.

Напомни мне, что слово — серебро; и пусть твои серебряные пули догонят недобитую меня.

То, что со стороны кажется какой-то патологической активностью, на самом деле имеет совершенно иную природу. Все эти фантасмагории, из которых состоит моя жизнь, — лишь результат того, что я почти никогда ни от чего не отказываюсь. Беру всё, что само плывет навстречу, без разбору. Дайте мне в руки что угодно, билет на поезд, обручальное кольцо, член, гранату с выдернутой чекой. Обещаю сказать спасибо и использовать по назначению.

Жаль всех непостижимо добрых людей, наносящих друг другу смертельные раны, страшные, сабельные, незаживающие, просто потому, что они люди.

Просто её любовь стала чуть горче, словно в неё долили морской воды.

Свобода — это то, от чего ждешь силы, а получаешь беспомощность. Не верьте тем, кто говорит, что нет ничего слаще. Они не знают, чего ищут. Они искали, но не нашли. Они нашли, но еще не поняли что. Они пока пребывают в эйфории. Мчаться на мотоцикле, парить как птица, быть вольным охотником — это не свобода. Это — избавиться от одного и приобрести взамен что-то другое. Свобода — это космический холод. Это — не иметь вообще ничего. Не в буквальном смысле, а там, в своем внутреннем океане, где ты дрейфуешь, голый, бессонный, бездыханный. Это оттуда Майлз Дэвис играет нам «Лифт на эшафот». Это оттуда Малевич шлёт нам пустые конверты. А нам, простым смертным, — нам туда не надо.

Наше солнце так быстро прошло зенит, словно любовь — бабочка-поденка, проживающая жизнь за световой день.