[о фильмах, снятых в XX веке]
Их можно пересматривать вечно и находить каждый раз что-то новое.
[о фильмах, снятых в XX веке]
Их можно пересматривать вечно и находить каждый раз что-то новое.
Почему я снял «Подземку»? Зачем я сделал всё это подводное безумие в «Голубой бездне»? Зачем я снял этот мрачный фильм о Никите? Не знаю. Снял и всё. Я делаю то, что делаю, потому что хочу этого, потому что я хочу изучать, искать новые вещи.
Фильм должен жить своей жизнью. Абсурдно, если режиссёр вынужден использовать слова, чтобы объяснить, о чём его картина.
Человек может пребывать, по крайней мере, в двух состояниях. Он может быть на своем месте и может быть не на своем месте. Быть на своем месте — значит обладать полнотой бытия. А полнота бытия ни в какой коммуникации не нуждается, ни в какой обмен смыслами не вступает. Если бы она вступала в обмен смыслами, то она была бы неполнотой. Не язык, а молчание является адекватной формой полноты существования. Когда человек молчит, он дистанцируется по отношению к социуму, открывая в себе самого себя.
Странные шутки играет с нами время.
В жизни — как в ускоренном кино: не успел и глазом моргнуть, а кадр с младенцем в колыбели сменился сценой похорон... Кто-то проигрывает войны, а кто-то, напротив, выигрывает. Словно бабочки, вылупившиеся из кокона, люди из маленьких человечков превращаются в больших дядь и тёть.
... Впечатление от наших речей, как я замечаю, далеко не всегда пропорционально их смыслу в наших глазах.
Надо пробовать новое. Выходить из привычных рамок. Иначе, можем запутаться в том, что делаем. Или в том, кем мы хотим казаться.
Я был ненасытен. Люди, подобные мне, всегда занимали места в первом ряду кинотеатра. Зачем это было нужно? Наверно, чтобы увидеть изображение первыми. Самые первые свежие кадры, ещё не успевшие достигнуть задних рядов, и вернуться обратно, переходя от зрителя к зрителю, попутно съёжившись до размера почтовой марки и в таком виде возвращаясь в будку киномеханика.