Он стоял у меня за спиной — и я чувствовал себя сильным. Теперь я с судьбой один на один, и я слаб.
У меня не было иного выхода, и я совершил зло. Меньшее, чем совершил бы, позволив им остаться или унести часть добычи, но все-таки зло. Запомни: пока человек, творя зло, понимает, что он творит — он человек еще не совсем пропащий. А вот когда начинаются разговоры, что добра и зла не существует или что каждый сам себе придумывает, что есть добро и зло — вот тогда все, тогда душа погибает.
«Но и Варда с Йаванной не смогли воссоздать Деревья».
«Но дали Солнце и Луну. Одного и того же ребенка не родишь дважды, если он уже умер — но можно выносить и воспитать другого. Меньше ли это деяние?»
Финрод улыбался, не открывая глаз.
«А Моргот все же сумел Деревья сокрушить».
«У нас есть поговорка грубая, Король, но верная: насрать — не нарисовать. Тоже мне, погубил Деревья. Я могу повалить любое из деревьев в Нан Эльмуте — а способен хоть одно вырастить?»
— Ты не сможешь вернуться. Я прокляну тебя, если ты уйдешь. Не поступай так с нами.
— Делай что собираешься, Роуэн. Я ухожу во исполнение Древней Надежды. Угроза твоего проклятия ранит мое сердце, но ты меня знаешь: чтобы остановить, мало меня ранить: нужно убить.
Он обнял Роуэна и вскочил в седло.
— Так будь же ты проклят! — Роуэн разорвал тряпицу и бросил соль на то место, где Берен стоял только что. — Да не вырастет трава там, где ты стоял!
Слезы прокатились по его лицу и нырнули в бороду.
— Прощай, — сказал Берен и, развернув коня к воротам, послал его в галоп.
— Тогда я еще не был Номом, «Мудрым», Берен. Я был просто Артафинде, которого все любят, но никто не уважает. Кроме друга Мелькора, конечно. А друг Мелькор не упускал случая напеть мне, как я умен и талантлив, и как все другие слепы, если не замечают этого.
— И ты верил?
— Кто пил бы яд, если бы он не был сладким? Конечно, я верил, тем более что большая часть этого была правдой. Самая опасная ложь — это правда, Берен.
— Я думал, ложь и правда — это разные вещи.
Лицо Финрода внезапно стало жестким, опираясь на стол, он подался вперед:
— Берен, если я скажу, что ты — головорез, нищий, невежественный дикарь, дни которого — пепел, это будет правда или ложь?
— Нет предопределенности, есть судьба. Она есть и у людей, но она берет начало и имеет конец вне этого мира. Как мог создать вас свободными тот, кто сам есть худший из невольников? Как мог дать вам корни вовне тот, кто сам корнями пророс здесь?
— Он говорит иначе.
— А... Он говорит... — Лютиэн улыбнулась. — Ты слышала его слова и видела его дела. Чему будешь верить?
Мудрость делает или очень слабым, или очень сильным. Мудрый тем и отличается от просто умного, что его ум не холоден, он соизмеряет решения с сердцем и совестью. И, принимая то либо иное решение, мудрый видит, что ничего нельзя сделать так, чтобы кому-то не повредить и не ранить тем свою совесть. Значит, быть мудрым и действовать — это постоянно страдать, и идти на это с открытыми глазами, а на такое способен только сильный.
— Как отличить правильного бог от неправильного?
— Неправильный бог боится, что люди станут такими, как он. Правильный бог этого хочет.
Я знаю, что меня ждет смерть, еще никто из людей ее не миновал, и дважды никто не умирал.
Cлайд с цитатой