Снилась ты в домашнем, разлеглась по полу.
Платье нараспашку, а я еще так молод.
Снилась ты в домашнем, разлеглась по полу.
Платье нараспашку, а я еще так молод.
— Мне противно думать, что у вас во сне был секс.
— Прости, это было всего раз, я был пьян, и это было ее подсознание.
Ну хотя бы во сне у тебя есть секс.
Так не ной, что так хочется спать,
И поверь, есть правда в ногах.
Если же в жизни не выспимся мы — ничего.
Отоспимся в гробах.
Я сегодня пил твой пыл
Сладко-приторный.
Под плащом твоим я был
И под свитером.
Растекался по спине
Майским ливневым,
Раскалялся, как в огне,
В тонких линиях
Губ, волос… Единый стон
Был созвучием.
Мне сегодня снился сон —
Самый лучший мой.
Сейчас бы прыгнуть в море, с тобою без одежды.
Но я опять на светофоре.
Потерял надежду.
— Ты спишь?
— Официально сплю.
— А ходят слухи, что ты притворяешься.
— Об этом писали…но это сплетни.
Если я и сплю, то или слишком крепко, или, что более вероятно, это не сон, а полноценный бред с тактильными (подушка под задницей колется самой настоящей соломой), зрительными (кот на столе обнюхал мою похлебку и демонстративно отвернулся), слуховыми (пушистый мерзавец не удовлетворился этим и гнусаво мяукнул) и обонятельными (похлебка пахла вкусно, зря этот гад привередничает!) галлюцинациями.
Сеть из тысячи светлых сердец,
Узелками завязаны судьбы.
Этой нити не виден конец,
Это есть, это было и будет.
В небесах, в городах и в лесах
Смотрят в самую глубь мироздания,
Ошибаются, спорят, грустят,
Остаются в воспоминаниях…
Присел отдохнуть, когда гулял в продуктовый и понял:
Сон, в котором забыл банковской карточки номер,
Породил в моем сердце куда больше страха,
Чем тот, в котором я больше ее никогда не трахну.
Я уже сплю. Меня не кантовать, не щекотать и с бессмысленными вопросами не обращаться. Можно только поцеловать в ушко и пожелать… хм… «спокойного утра!»